Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Огонь же!
И велосипедисты отпустили ковш, он рванулся кверху, ударился с размаху о железную балку и метнул металл и камни в толпу.
Берия и сам не ожидал такого эффекта.
Ревущая толпа словно наткнулась на стеклянную стену.
И если передние начали падать назад, так как каждого из них поразило несколько пуль, задние не понимали, что случилось, и еще несколько шагов они пронесли погибших и раненых товарищей вперед.
— Заряжай снова! — закричал Берия.
Он
Пораженных было больше, чем тех, кто уцелел, но не все из упавших умерли, большей частью они были ранены или контужены.
— Ну что вы? — Берия понимал, что время — его враг. Нужно выстрелить еще раз, через три минуты враги опомнятся. — Стреляй же! — крикнул Берия. — Пли!
Но пушка не выстрелила.
Канониры оттягивали обратно ложку. Сзади стоял мужик, прижимавший к груди тяжелый мешочек с пулями.
— Вперед! — закричал тогда Берия. — Молодцы! Вечность смотрит на нас от стен Москвы! Враг не пройдет! Да здравствует товарищ Сталин!
И тут он увидел, что вдали от ворот идут трое — шахматисты и велосипедист, которого он посылал за ними.
Все! Ваше время истекло.
И Лаврентий Павлович совершил то, чего не совершал никогда в жизни.
Он повел за собой армию в бой.
Всегда он благоразумно следовал совету Чапаева из одноименного фильма: командир должен оставаться позади своих войск, чтобы видеть весь бой и руководить им, стреляя, если надо, в спину припозднившихся соратников.
Но никогда еще у него, да и у Чапаева, не возникало такой критической ситуации.
Видя, как шеф побежал по ступенькам, перепрыгивая через копошащиеся тела врагов, как развевается его длинное пальто, как твердо и прямо возвышается на его голове непримятая шляпа, велосипедисты и охранники почувствовали невиданный прилив сил, словно красноармейцы, увидевшие, что в бой их ведет лично Иосиф Виссарионович.
Они обгоняли его, размахивая саблями, стреляли из арбалетов и были столь неудержимы, что толпа монахов и клюкинских необученных пехотинцев кинулась назад, смела Клюкина, завертела и понесла с собой владыку Никифора и покатилась по асфальтовой дорожке.
Завидев эту лавину, шахматисты благоразумно отступили в сторону и спрятались за толстым стволом мертвой липы.
Берия остановился первым и крикнул велосипедистам, чтобы не гонялись за врагами, а вернулись к лестнице и прикончили раненых и убитых.
Шахматисты были в недоумении.
— Что у вас происходит, Лаврентий Павлович? — спросил Майоранский.
Эдакий отвлеченный академик, мухи не обидит.
— Беспорядки, — ответил Берия. — У нас развелось самозванство.
— Ах, опять смутное время, — сказал Майоранский сочувственно.
— Лаврентий
Лаврентий Павлович сразу повернулся к лестнице.
На лестнице лежал консул Грацкий.
На лбу ссадина, на щеке кровь, консул тяжело дышал. Он был ранен.
— Что делать? — спросил велосипедист.
Вокруг происходило страшное действо, схожее с тем, как промысловики добивают котиков на Командорских островах.
Велосипедисты проламывали черепа, а то и отрубали головы павшим на лестнице.
— Спокойно! — велел Берия велосипедисту.
— Что делать? — спросил промысловик.
Берия вытащил из-за пояса острый длинный нож, которым обезглавил Чаянова и Ларису. Он протянул его рукоять к сотруднику.
— Голову, — шепотом сказал он. — И быстро!
Велосипедист был из старых чекистов, все понимал с полуслова. Он опустился на колени, прикрыл спиной Грацкого и в два сильных удара отсек ему голову. Грацкий только подтянул колени к животу и вытянул их, будто засыпал.
Потом чекист поднялся, вытер лезвие ножа о плащ и протянул нож Берии.
— Молодец, — произнес тот.
Потом посмотрел на шахматистов.
Майоранский жадно глядел на умерщвление, а Лядов отошел повыше и читал памятную доску возле входа.
Ну что ж, сказал себе Берия, неплохой выдался день. Совет консулов уменьшился вдвое.
Нет Верховного, Чаянова. Нет Ларисы Рейснер, а вот теперь к ним присоединился и Грацкий, человек пустой и никому не нужный.
К сожалению, Клюкин и владыка Никифор успели сбежать с поля боя. Еще остается Победоносцев.
И конечно же, Берия Лаврентий Павлович.
Нет никакого смысла дополнять или переизбирать консулов, потому что в любом случае тогда у врагов будет большинство. Они уверены, что Берия убил Чаянова. И не простят, потому что боятся. Трепещут.
Обойдемся без них.
Будем ликвидировать поодиночке.
Это совсем не так сложно в этом пустом мире. Только надо внимательнее относиться к собственной безопасности. Никому не доверяй. Предатели водятся в любой норе. Даже в самом сердце империи.
Моей империи.
Империя — неправильное слово.
Мы будем создавать великую мировую державу. Советский Союз, ту самую, за которую выхаркивал легкие Дзержинский и погиб Владимир Ильич.
Советский Союз.
Единственный, неповторимый, преданный и разбазаренный ничтожествами. Которые понесут Кару.
— Пройдемте внутрь, — сказал Берия.
Он посмотрел на чекиста. Тот приподнял брови и расправил плечи, как бы прося шефа отдать приказ.
— Возьмешь мешок, — сказал Берия, — и отнесешь голову Грацкого ко мне в кабинет.