Операция «Степь»
Шрифт:
Но до чего много стало в «Коммуне» торговой рекламы! Огромные объявления фруктово-бакалейного объединения «Марсель», магазина товарищества «Культура»… На полстраницы размахнул извещение о своих пиджаках, пальто, пыльниках «Мосторг»… Ну, этот пусть, госторговле давно пора дать бой нэпманам. Мишка наизусть помнит слова Ленина на недавнем XI съезде партии: «Научиться хозяйствовать, научиться торговать»… И еще слова, которые Ягунину особенно пришлись по сердцу: «Дальше назад мы не пойдем…» Правда, Ильич их не на съезде сказал, а когда выступал на фракции… Кажется, фракции металлистов.
Хорошо прочитать такое: отступление перед НЭПом кончилось!.. На душе становится бодрее. Однако же который час? Опоздать к Булису он, конечно, не опоздает, но успеть бы еще в детдом.
Мишка приглядел прилично одетого совслужащего, который вышел из подъезда губисполкома, и справился о времени. Тот с почтением оглядел шикарного командира, достал из кармана луковицу, щелкнул крышкой.
– На моих, товарищ, ровно одиннадцать сорок, – сказал он молодцевато, по-военному, видно, подделываясь под Мишку.
Сколько же осталось? Пятьдесят минут. Вполне! Стараясь не шлепать по лужам, позванивая шпорами, Ягунин пошел по Саратовской. Миновал костел. Паперть его была забита играющими в «орлянку» беспризорниками, к которым – Мишка видел, а они еще нет – через улицу решительно направлялся милиционер. Когда проходил мимо столовой АРА, невольно замедлил шаг. Толпа густо облепила железную решетку, которая оградила на расстоянии нескольких метров вход в столовую. Решетку, видно, сняли с чьего-то богатого палисадника, она была с калиткой и врыта крепко. У калитки стояли два дюжих дядьки. Они строго проверяли и отбирали талоны на питание. Пускали людей в столовую группами – человек по восемь.
Толпа тонко чувствовала приближение момента, когда запустят счастливцев. Стоило появившейся на пороге румяной подавальщице крикнуть «давай!», как начиналось невообразимое.
– Какие еще документы?! Какие документы! – надрывался кадыкастый дядька, напирая на одного из сторожей. – Ты на нас погляди, какие мы! Вот тебе документы!!
Второй сторож зорко следил, чтоб ни один из пацанов не перелез через решетку. Он все ходил вдоль нее, как сутулый медведь в клетке зоосада, и хмуро поглядывал на голодную публику.
– Дя-ядь! Хоть ложку щей пусть она вынесет, дя-я-ядь!
– Товарищ, я потеряла талон, товарищ, послушайте же!
– Воды им жалко, даже воды! – кричала растрепанная девица с синюшным лицом. – Я у них воду просила, которая после мойки котлов, а они… а они… – и во весь голос захлюпала.
Столовая осталась в полуквартале позади, а все еще доносились до Мишки крики, ругань, плач… «И ведь воруют у таких, подлецы, – на ходу шептал он, сам того не замечая. – На базарах колечки покупают, шубы… Эти столовки нам бы почистить… Так, чтоб вверх тормашками оттуда полетели…»
Он понимал, что не очень-то справедлив. В столовых работало немало честных и добросердечных людей. Но попробуй-ка сохрани спокойствие и объективность, когда видишь такое.
«Нет, – решил Мишка, – сначала надо бы показаться в губчека… Фу ты, опять забыл: в ГПУ!» Может, и правильно ликвидировали чрезвычайки, не Мишке судить. Феликс Эдмундович зря бы не поменял ВЧК на ГПУ. Но… жалко, звучит как-то не так, непривычно. Ге-пе-у… Ну, что это? Вот ЧК – это да! Это для всего народа было словом из слов.
…Его узнали не сразу. Чугров, подставив розовую плешинку солнцу, с интересом, но и только, смотрел на приближающегося к зданию ГПУ невысокого щеголя в крутых галифе, модных сапогах и шикарнейшей кожанке.
«Не наш. Определенно из Москвы. Проверяющий», – решил было Сергей, но незнакомец вдруг помахал ему рукой и…
– Братва! – гаркнул Чугров, вбегая в дежурку. – Мишка Ягунин собственной персоной!
Кто был на первом этаже, все высыпали навстречу. На Мишку набросились с улюлюканьем. Его тискали, над ним подшучивали, жали полы куртки, проверяя качество кожи, и спрашивали, спрашивали, спрашивали… Отвечать сразу на все вопросы не было, конечно, никакой возможности.
Чуть позже, в милой сердцу дежурке, сняв фуражку и кожанку, Мишка, дуя пустой чай стакан за стаканом, вдоволь нарассказывал, как гоняли они с войсками комбрига Уварова и конницей товарища Турушева Атаманскую дивизию и как в конце концов рассеяли ее. Так что теперь банды Серова в природе нет. С тем и вернулся в Самару чекист Ягунин.
Ему тоже кое-что порассказали. О блестящей операции Яковлева-Семенова, взявшего под Новый год банду Самсона. И о трагической гибели того же дорогого товарища Яковлева-Семенова, которого провокатор Семочкин навел грудью на бандитские пули. Произошло это совсем недавно, и месяца не прошло. От руки бандита Соломина погиб арестовывавший его Сологубов, начальник третьего отдела. За Куровым, который разбойничает на подводах в пригородах, по-прежнему гоняются, чуть за хвост его не цепляют, а уходит… К расстрелу приговорили инспектора губрозыска Константина Михальского: он взял взятку 2 миллиарда 600 миллионов рублей от администрации первого эпидемгоспиталя. Да, всякие новости были, и которыми гордились чекисты, и от которых болезненно сжималось Мишкино сердце. Ему рассказали о бандах, ликвидированных в городе, о разоблачении учителя Ефима Кузьминых – эсера, который расстреливал при чехах красноармейцев и был недавно пойман чекистами с поличным. У него нашли ротатор, антисоветские воззвания, а под полом в домике на Аржановских дачах – пулеметы, наганы, штыки… Обнаружили в Самаре фальшивомонетчиков и даже целую базу с поддельными документами. Нашлась в городе и своя «Сонька Золотая Ручка»…
Важно приглаживая смоляной чуб, Чурсинов начал было повествование о том, как ему удалось изъять сто три пуда эсеровской литературы, три пуда гравюр царей и великих князей, а также толстенные, все в золоте, фолианты «Милость божья над царем» и «Законы о священных правах и преимуществах самодержавной власти». Но звякнул телефон.
Дежурный взял трубку.
– Да, товарищ Булис! Пришел, пришел!
Он повернулся к чекистам.
– Ладно, Чурсинов, после про свои геройства расскажешь. Товарищ Булис просит к себе тех, кому было сказано. – Он подмигнул Мишке: – О тебе особо справился, во ведь!
Четверо уполномоченных ГПУ, переговариваясь, поднялись на второй этаж. «Не переводят ли меня от Белова в контрразведку? – соображал на ходу Мишка. – Не хотелось бы…»
Железный товарищ Шура
Начальник отдела контрразведки Ян Янович Булис деликатно переждал, пока шестеро чекистов не рассядутся за столом, вынул аккуратную папочку, раскрыл. Вполголоса заговорил:
– Для нас, дорогие мои товарищи, давно не секрет, что деятельность АРА и некоторых других иностранных организаций, которые открыли столовые для голодающих, преследует и несколько иные, вовсе не благотворительные цели. Факты у нас разные. Нами пресечены попытки излишнего, если не сказать предосудительного, любопытства некоторых представителей Шведского Красного Креста, пойманы за руку крупные спекулянты Шведского и Голландского Красного Креста Ульгрен, Риммер и другие. Они успели в обмен на мануфактуру передать нэпманам Киселеву и Гиршфельду сто пудов сахару, тысячу пятьсот пудов муки и двести пудов риса. Но главным очагом политического беспокойства для нас, товарищи дорогие, остается АРА и ее дитя РАКПД.