Операция «Тень»

Цацулин Иван Константинович

Как сообщил Грину капитан Каррайт, лодке предстояло пройти дальше Чукотским морем и на траверзе мыса Барроу повернуть на северо-восток. Задача нелегкая: как утверждали летчики расположенных вдоль побережья Аляски авиасоединений, ледяные поля продвинулись далеко на юг, и все побережье за мысом Барроу забито паковым льдом. Штурман проложил курс вдоль самой кромки моря Бофорта. Грин ломал себе голову, пытаясь догадаться, куда именно направляется Каррайт и где он увидит наконец амфибию Дуллитла.

Командир теперь не покидал центральный пост. Эхолот порой показывал столь незначительные глубины, что Грин поневоле зябко ежился. Несмотря на опыт и хладнокровие Каррайта, однажды чуть было не произошла катастрофа. Эхолот показывал глубину в сорок восемь метров. Осадка льдов, под которыми продвигалась подлодка, достигала всего трех-четырех метров. Казалось, волноваться

не было оснований, но Каррайт и Грин продолжали с тревогой всматриваться в темно-зеленое поле радиолокационного экрана. Внезапно впереди отчетливо вырисовались контуры огромной подводной скалы, уходившей на глубину почти в двадцать метров. С непостижимой быстротой скала надвигалась. Каррайт тотчас приказал застопорить двигатели, а затем лодка легла на обратный курс и погрузилась на глубину почти в сорок три метра. Сорок три метра — почему именно сорок три, а не сорок? Каррайт и сам этого не знал, он отдал приказание, руководствуясь интуицией.

Громада ледяной скалы наплывала на экран телевизора, постепенно заполняя его до предела. Ближе, ближе… Грин инстинктивно втянул в плечи голову и бросил взгляд на командира, — тот стоял, точно окаменевший: какие-либо приказания отдавать было поздно, да и возможностей миновать надвигающуюся громаду не имелось, как показали приборы — ледяное поле достигало в длину нескольких километров. На экране гидролокатора закрутились серые хлопья, погасли краски, его как будто покрыли темным покрывалом. Грин отлично понимал, что это значит — теперь колоссальная ледяная гора находилась как раз над подводной лодкой. Никто не знал контуров ее. Грин посмотрел на стрелку эхолота: менее полутора метров отделяло ледяное поле от лодки! Грин с тревогой огляделся — он почувствовал себя будто в мышеловке: если случайно часть ледяной горы опустится на несколько метров — тогда конец! Стояла угнетающая тишина. Тускло светили электрические лампочки, нагоняя тоску, чувство обреченности и полнейшего бессилия. Минуты проходили томительно, и никто не знал, что произойдет через секунду. Теперь все зависело от случая…

Дежурные на боевых постах вполголоса докладывали командиру новые данные.

Каррайт вынул из кармана носовой платок и с облегчением вытер покрытое холодным потом лицо… Грин понял — опасность миновала.

Каррайт сказал, ни к кому не обращаясь:

— Наше счастье, что я приказал уйти на глубину сорок три метра… Одним метром меньше — и нам бы конец.

Теперь операторы принялись за поиски полыньи и вскоре нашли ее. Снова в отсеках послышался сигнал тревоги. Грин уже знал его значение: подлодка готовилась к всплытию.

Ограждение боевой рубки пробило легкую кромку льда, и сигарообразное тело подводного корабля появилось среди бескрайних просторов Северного Ледовитого океана. Немедленно был отдраен люк боевой рубки, и командир устремился по трапу наверх, на палубу. Шумно заработали насосы — в отсеки нагнетался свежий, чистый воздух. О Грине забыли. Он стоял у трапа в помещении центрального поста и, задрав голову, точно из глубокого колодца смотрел на небо, великолепное бледно-голубое небо, кусочек которого повис над его головой в аккуратном вырезе круглого входного люка. Грин вдохнул полной грудью, и, выждав, когда трап опустел, стал карабкаться на палубу.

У Грина было неплохое зрение, ему не требовался бинокль, чтобы разглядеть и мощные льдины, проплывавшие мимо него, и темные разводья между ними. На северо-востоке значительное пространство было свободно от ледяных полей, и лишь одинокая ледяная гора величественно плыла на запад. Грани гигантской ледяной махины играли под солнцем всеми цветами радуги, зеленые, оранжевые и фиолетовые полосы извивались по ее склонам вперемежку с ярко-красными, опаловыми и ослепительно-золотистыми брызгами.

Выбирая свободные ото льда разводья, лодка продолжала двигаться вперед и вскоре очутилась в пространстве совершенно свободном от ледяных полей. И тотчас усилилась качка, белые барашки волн начали подниматься все выше, ветер стал пронзительнее. Грин неожиданно почувствовал усталость, покинул палубу и, добравшись до отведенной ему каюты, повалился на диван. В борт лодки, над самым его ухом, с силой били холодные волны Ледовитого океана, вода с беспрерывным шумом обтекала корпус подводного корабля. Ощущение легкости и радости избавления от страшной опасности, которая еще недавно угрожала гибелью кораблю, бесследно исчезло, и вместо него появилось до боли резкое чувство беспомощности. На кой черт Прайсу потребовалось посадить его в эту металлическую коробку и выбрасывать в море!

А главное — как же все-таки удастся ему, Грину, пересечь линию советской границы? Грин с неожиданно возникшей неприязнью подумал о Каррайте и его помощниках: им-то что, они остановятся где-нибудь подальше от советского побережья, выбросят неизвестного и чужого им человека прочь, с облегчением отметят выполнение задания командования и спрячутся под лед. Им нет никакого дела до того, что произойдет с Грином дальше, удастся ли ему уцелеть… Они беспокоятся исключительно о собственной шкуре. Все так же дежурные будут на боевых постах, все так же временами по отсекам будут разноситься сигналы тревоги — предвестники всплытий и погружений… С помощью радиолокатора или телекамеры они имеют шанс заранее увидеть надвигающуюся на них опасность и так или иначе избежать ее. А кто предупредит об опасности его, Грина, когда он очутится на территории Советского Союза? Такого локатора еще не изобретено. Советские люди бдительны, это-то Грин отлично знал по собственному опыту, и это обстоятельство часто навевало на него смертельную тоску и тяжелые предчувствия.

С севера надвигались сплошные льды. Каррайт отдал приказ погружаться. Люк рубки задраили. Заработали насосы — в цистерны принималась забортная вода. Грин упорно думал о своем.

Так шли день за днем. Через две с половиной недели на экране радиолокатора появились контуры гористых островов — справа по борту показалась земля. Рано утром лодка в надводном положении вошла в пролив Баллантайн и направилась в крошечную бухту, на берегу которой виднелись какие-то строения. У пирса — несколько подводных лодок.

— Острова Пэрри, — пояснил разведчику капитан Каррайт, но Грин уже знал, в какое захолустье он попал, и отлично понимал, почему именно Прайс выбрал это глухое, заброшенное на самый север Канады военное поселение в качестве места свидания Грина с вожделенной амфибией Дуллитла: здесь, на канадской территории, хозяином было военное министерство США, льды Арктики и безлюдные пространства канадского севера отгородили эту гавань от всего мира.

Грин давно знал о том, что где-то на Крайнем Севере американские подводные лодки тренируются в плавании подо льдами, совершают длительные рейсы к полюсу, чтобы быть поближе к Советскому Союзу, и все же, увидев подводные корабли вот тут, в царстве снега и векового молчания арктических пустынь, изумился. Его невольная полярная тренировка скоро кончится, так или иначе, но обязательно кончится, а парни с точно застывших у невзрачного пирса подводных судов все так же будут мерзнуть у заграждения боевых рубок, с тоской взирая на молчаливые безлесные берега островов Пэрри.

Прибытие лодки Каррайта словно явилось каким-то сигналом — стоявшие у пирса подводные корабли один за другим снимались со швартовых и уходили в океан. Скоро в бухте осталось лишь судно, на котором прибыл сюда Грин. И тогда, как он и ожидал, из-за ближайшего мыса показались два сильных буксира, плавучие краны — они тащили вместительный металлический контейнер. Прибыл самолет-амфибия. Пилот амфибии и инженер с борта одного из буксиров руководили креплением контейнера к палубе подводной лодки Каррайта, стараясь совместить нижнее отверстие в контейнере с кормовым люком лодки. Они возились очень долго. Потом Каррайт куда-то ушел. Грин вовсе не был расположен сходить на берег, он предпочитал, чтобы его видело как можно меньшее количество людей, и, продрогший на свежем ветру, спустился в свою каюту. Однако вскоре вахтенный офицер вручил ему записку, при одном виде которой разведчику пришлось вскочить с места: на берегу его ожидал Уильям Прайс! Это было сюрпризом. Что нужно тут Прайсу? Что-нибудь случилось? Он намерен лично дать какое-то новое поручение? А может быть, он решил отстранить Грина от проведения операции «Шедоу»?

На берегу располагались приземистые, по большей части деревянные строения. На окрестных холмах вращались диски мощных локаторов раннего оповещения, а на равнине неподалеку виднелись ряды военных самолетов.

Прайса Грин нашел в домике, специально построенном для высоких посетителей, нет-нет да навещавших эту далекую арктическую базу. Сморщенное лицо «короля урана» ничего не выражало — он слушал доклад молодого Каррайта о только что завершенной части похода из залива Бристоль к островам Пэрри. По знаку Прайса Грин занял место у края стола. Кроме них троих, в комнате никого не было. Оратором Каррайт оказался не блестящим, но то, что он говорил об атомных подводных лодках, по мнению Грина, представляло известный интерес. Преимущества атомных подводных лодок по сравнению с обычными — совершенно очевидны.