ОПХ
Шрифт:
Вот и полюбила я Кольку. Меня не бросил, показалось, что буду за ним, как за каменной стеной. Красивый был. Ну а потом… В шестидесятом году у нас Сашка родился – в армии сейчас служит, в шестьдесят восьмом Васька. А потом Николай мой обурел от ревности. Таким мерзавцем стал. Как он меня оскорблял! Ваське пять лет было, когда я ушла от него. Подыхать буду от голода, но от него чёрствой корки не возьму. Чуть не забыла, надо этому паразиту в карточку шестерню записать… Ой, Антонина чего-то к нам идёт, – сказала она, бросив взгляд в окошко. – Наверное, директор тебя ищет.
– Откуда ты… вы знаете?
–
– Зина, дождь-то идёт. Вы не выходите, я вам зонтик принесу.
– Володя, давай уж на ты. Мне нравится, когда ты говоришь мне ты.
Я вышел навстречу нормировщице, завесившейся от дождя полиэтиленовой накидкой.
– Владимир Александрович, директор зовёт.
– К телефону?
– Нет, к себе в кабинет.
Ничего хорошего мне этот вызов не сулил, поэтому торопиться я не стал. Сначала зашёл к Вакуле:
– Высадил головки? – спросил я.
– Высадил. Уже полста штырей отковал на стройку. Принимай.
– И это ты называешь штырями? – сказал я, вертя в руках Вакулово изделие. – Как его забивать? Оттяни как следует и заостри. В таком виде не приму и не подпишу.
Вакула заскрежетал зубами и закидал меня огненно-ненавидящими взглядами.
– Я смотрю, Владимир Петрович, ты хоть много делаешь, да как попало, тяп-ляп, лишь бы с рук сбыть, да деньги получить. Кончилась для тебя эта лафа. Что зубами скрипишь? Ты хоть заскрипись, но я научу тебя работать.
Вовка проводил меня тихой злобной руганью и угрозами. Впрочем, слов я не разобрал.
– Чем ты Вакулу разозлил? – спросил встретившийся мне Иван Егорович Золотов.
– Не принял у него брак.
– Пойдём, я тебе покажу что-то, – сказал электрик и повёл в свой цех-кабинет. – Смотри, какой он мне молоток сделал!
Молоток, действительно, был бесформенной болванкой с дырой для рукоятки.
– А посмотри этот молоточек. Его мне отковал Иван Иванович Фромиллер. Он до Вакулы здесь кузнецом работал. От заводского не отличишь! Так Иван Иванович был мастер, а этот ни хрена не умеет, но втрое против него зарабатывает. Разве это справедливо?
После этого я взял Зинин зонтик, отнёс ей на склад, а уж оттуда отправился к директору.
Важное задание
Дороги развезло; машины и трактора, на которых несознательные трактористы и шофёры ездили домой на обед, всё ближе прижимались к заборам, превращая улицы в чёрное жирное месиво. Территория вверенной мне мастерской была изрезана глубокими колеями, наполненными водой, и для их преодоления по дороге в контору я зашёл ещё в магазин и купил резиновые сапоги.
Полевые работы остановились. Скошенные в валки травы лежали в воде, планы заготовки кормов проваливались.
– Слушай, Мельников, – сказал директор, едва я переступил порог его кабинета, – сено гниёт, надо его спасать. Я вот что придумал. Активное вентилирование. Смотри сюда, я и чертёж набросал.
Он пододвинул мне тетрадный листок с рисунком, сделанным авторучкой.
– Вот это крыша. На ней расстилаем сено. Внутрь ставим мощный вентилятор, или ветродуй. Продуваем, сушим.
– Павел Андреевич, сколько же сена мы высушим таким образом? Самое большое десять тонн за сутки. А в поле его лежит тонн пятьсот-шестьсот. И сколько на такую конструкцию уйдёт железа?
– Так… Я вижу, ты из тех, которые умничают… Имеют своё мнение. Понятно. Тогда буду с тобой по-другому разговаривать. Задание получил?
– Получил.
– Иди выполняй! Ясно?
– Ясно. А материал где брать?
– На машинном дворе уголок, там же полоска на обрешётку. Иди делай.
– Где делать?
– Пока у себя на площадке перед мастерской. Я ещё не подобрал места, где эта конструкция будет стоять.
– А как же мы её потом на сеновал перетащим?
– Не твоя забота! Иди, вари!
И я пошёл. Для меня было странно и неожиданно, что Павел Андреевич, так красиво читавший нам лекции в институте, заставляет меня делать глупую, зверски затратную работу. Хотя его резоны я понимаю – сена жалко.
Зайду-ка я сначала пообедаю, сил наберусь прежде чем приступать к столь важному и ответственному заданию.
Я взял картофельный суп и тушёную капусту с мясом, а может мясо с тушёной капустой и направился к своему столу у окна. Одно место за столом было занято, я сел на свободное и услышал знакомый голос:
– Здравствуй, Владимир Александрович!
– Анатолий Александрович! Извините, задумался.
– О чём задумался? Проблемы пошли?
– Да как без них.
– Это верно! Без проблем никак нельзя. Проблемы, как нас учил товарищ Гегель, источник развития.
– Согласен, но проблема проблеме рознь. Иные, напротив, тормозят развитие.
– Тоже верно. У тебя-то какие проблемы?
– Глобальные.
– О! Даже так?!
– Вот что такое социализм?
– Как что? Ленинская формула: «Социализм есть советская власть плюс электрификация всей страны». Это на тот момент. Потом «советская власть плюс индустриализация, коллективизация и культурная революция», сейчас «советская власть плюс механизация, химизация», потом будет «советская власть плюс автоматизация и освоение солнечной системы, ещё что-нибудь», но везде советская власть – имя существительное, а остальное прилагательное. Но, что меня тревожит, советская власть у нас какая-то не главная. Вот ты меня знаешь, директора, а председателя сельсовета знаешь?
– Действительно. Не знаю.
– Валерий Иванович Скворцов.
– Ни разу не видел его. Впрочем, я другое хотел сказать. Социализм – это общество, в котором господствует принцип «от каждого по способностям, каждому по труду». А как измерить труд?
– Да, для нашего общества, действительно, громадная проблема.
– Один делает много, но плохо, другой мало, но хорошо. Как им заплатить?
– Не принимай брак, требуй точного соблюдения требований качества.
– Тогда надо будет к каждому рабочему контролёра приставить. А у меня директор контролёра на откормочник забрал. Мне дал задание изготовить установку для сушки сена. А стройка, например, не будет ждать, когда я освобожусь и у кузнеца строительные штыри приму, а он, подлец, делает тяп-ляп. Но даже не это главное. Я сегодня смотрел расценки на наши работы. Они пятнадцатилетней давности. Уже другие станки, другие инструменты, а нормы времени прежние. Получается, что мы печёмся обо всём, кроме главного – обеспечения принципа «от каждого по способностям, каждому по труду».