Ополченец
Шрифт:
Кикимора дёрнулась, готовая бежать.
— Стоять! Я не всё сказал. Ни в какие другие дома — чтоб ни ногой! Только к нему. Когда вернёшься, жди меня вон там. — Я кивнул в сторону навеса, где лежали сложенные дрова. — По усадьбе не шарахаться. В полночь чтоб сидела на дровах, как пришитая. За каждую минуту опоздания спрошу отдельно. Задача ясна?
Кикимора прошипела что-то невнятное.
— Не слышу!
— Ясссссно.
— Ну вот, другое дело. Всё. Пошла вон. — Я убрал меч.
Кикимора чесанула, аж пятки засверкали. Чтоб мне в таком возрасте такую резвость. Через секунду я её уже не видел.
— Владимир!
Из пристройки выскочили Егор и Данила. Исчезновение кикиморы, видимо, влекло за собой и исчезновение морока. Даже беременная Груня мелькнула в дверях. Выходить, правда, не рискнула. А от графского дома уже скакал вприпрыжку Захар.
— Ты её упустил?!
— Не упустил, а отпустил. Нюанс. Понимать надо.
— Пошто?
— По Дорофеева.
— Э-э-э, — озадачился Егор.
— Спокойно. Ситуация под контролем.
Я пересказал расклад. Егор задумчиво почесал бороду.
— Так вообще делают? — уточнил я. — Ты слыхал о таком?
— Слыхать-то слыхал. А видеть не доводилось.
— Ишь, какой амулет оказался полезный! — восхитился Захар. Посмотрел на кругляш, который я держал в руке. — Не набрехал тот парень-то. Надо же.
— Ну, это мы ещё проверим, что он там набрехал. Вернётся бабка с задания, тогда и будем выводы делать. Так. Всё, концерт окончен. Всем — спать.
— Ваше сиятельство!
Данила, опомнившись, попытался бухнуться мне в ноги. Я удержал.
— К жене ступай. Женщине после стресса поддержка нужна. Давай-давай, топай.
В большом доме нас встретили, как героев. Захара тётка Наталья вернула за стол, из-за которого парень выскочил, Егора Тихоныч увёл с собой. В том, что на ночлег моих спутников расположат по-царски, я не сомневался.
Отсыпал тётке Наталье монет. Велел по хозяйственным нуждам, особенно в той части, что касается продуктов, ни в чём себе не отказывать. Тётка просияла. Оглядев мой новый костюм, объявила, что я писаный красавец. Вылитый его сиятельство граф Давыдов в молодости.
Уточнять нюансы — где это она ухитрилась полюбоваться молодым графом Давыдовым, который в родной усадьбе объявился лишь перешагнув пенсионный возраст, я не стал. Пошёл к себе в спальню.
Разделся, лёг. Взял справочник, покопался в разделе «амулеты». Ничего похожего на тот, что впарил Захару какой-то мутный парень, не нашёл.
Неудивительно — Егор говорил, что амулеты то и дело апгрейдят. Постоянно что-то устаревает, а взамен появляется новое. Надо бы, кстати, озадачиться вопросом, что за люди этим занимаются. Знакомство с таким умельцем точно лишним не будет.
В дверь знакомо поскреблись.
Я улыбнулся. Закрыл справочник и задул свечу.
* * *
Утром за завтраком я объявил, что желаю осмотреть свои владения. В частности — башенку, которую приметил, ещё когда впервые появился на графской территории. Тётка Наталья и Тихоныч заохали. Когда мне показали лесенку, ведущую наверх, я понял, почему.
Проворчал:
— Башку этому вашему графу оторвать мало! Надо ж дом до такого аварийного состояния довести.
Принялся подниматься наверх. Рассохшиеся деревянные ступени под ногами стонали на все лады. Так и грозили вот-вот рухнуть. За перила я взялся осторожно, и правильно сделал. Чуть надавил — и деревяшка с остатками облупившейся краски оказалась у меня в руке.
Тихоныч стонал и скрипел громче ступенек, но упрямо лез за мной. Я уже понял, что старый слуга скорее умрёт, чем позволит его сиятельству отправиться куда-то без сопровождения.
— Ого, — войдя в башенку, сказал я.
Помещение оказалось неожиданно просторным. Правда, изрядно захламленным. Кто-то из предков графа Давыдова лет примерно сто пятьдесят назад организовал себе здесь подобие кабинета.
Большой стол, заваленный бумагами, в простенках между высокими окнами — книжные шкафы. Из чернильницы торчит облезшее перо. За ковёр на полу сражались, судя по виду, моль и мыши одновременно. Мыши победили. Ковёр можно было тащить на речку и использовать в качестве рыболовной сети.
Всё вокруг было покрыто толстенным слоем пыли. Пахло старой бумагой. И, в общем-то, ничего такого, что могло бы меня восхитить, здесь не было — если бы не один элемент. У окна на специальной треноге стояла подзорная труба. Моё «Ого!», собственно, относилось к ней.
Я смахнул с древней конструкции пыль. Приник к окуляру. Поймал фокус. И решил:
— Круто!
Луга, перелески, речка, на берегу которой я встретил Марусю. Мельница, ближайшая к усадьбе деревенька — всё как на ладони. Крутящаяся подставка трубы была снабжена колёсиками. То есть, трубу запросто можно было перемещать к любому из окон. Полный круговой обзор, да ещё увеличение — мама не горюй. Ни одна тварь незамеченной не подберётся.
Что ж, теперь понятно, почему его сиятельство покойный граф Давыдов был так уверен в отсутствии тварей на подведомственной территории. Сам он к этой трубе, если и подходил, то так давно, что о факте подхода не помнит даже Тихоныч. Но доставшееся от предков осознание, что мой дом — моя крепость, никуда не делось.
— Значит, так, — решил я. — Тихоныч. Тащи сюда плотника, пусть починит лестницу. И кого-нибудь, кто тут пыль протрёт и окна вымоет. Я здесь жить буду.
Одно из высоких окон оказалось балконной дверью. Рама даже не особо рассохлась, поддалась без труда.
Я вышел на балкон, опоясывающий башенку. С удовольствием вдохнул свежего воздуха.
Эх, красота-то какая! Лепота.
— Жить? — изумился Тихоныч.
— Ну да. Тут вот столик поставлю и кресло-качалку. Буду по утрам кофе пить и воздухом дышать. А по вечерам что-нибудь другое пить. Ты не знаешь — кровать, которая у меня в спальне стоит, разбирается?