Оранж
Шрифт:
гадское зданье, больной зоопарк,
ветхость витрин и вонючую койку,
склочных жильцов и барачный бардак.
Общий позор и устройство лавчонки
спрячет от взора клиентских умов
стёртые сроки с колбас и печёнки,
несанитарность продуктных сортов.
Броская вывеска скроет секреты,
необразованность
дурь продавцов, что солгут при ответах,
грязь, безответственность, жалкость и срач.
Сочная ложность рекламных обманов
в фантик кал-фирму легко обернёт.
К счастью ж, вся вонь донесётся туманом,
и от неё потребитель сблюёт…
Шлифовка
Ряды монтажей, супермаркетов, строек,
бетонно-стеклянных и буквенных пут,
химических сплавов, пластмассы и моек
меня окружают и каменно мнут.
В тисках этих тошно, тесно и шершаво,
как будто в кирпичном, острожном плену,
где нет человечности, воли и права.
За эту реальность я чую вину.
Но я невиновен. Я чист и не алчен.
Такие порядки – системы вина.
Неоны пылают настырней и жарче.
Сжимаются зубы, плотнеет страна.
Крик боли, отчаянья, злости не слышат.
Дома-жернова вновь шлифуют сильней.
От смога темнеет небесная крыша.
А я становлюсь всё потёртей и злей…
Местный князёк
Главарь и любитель сплошных недоумков
гоняет из фирмы добротных парней,
какие честны и логичны в поступках,
а также творят разнородность идей.
Богач собирает глумных и бесстыжих,
похожих по дури, вранью, воровству,
все жалобы, просьбы, советы не слышит,
себя восхваляет подобнейше льву.
Шатёр, освящённый во имя навара,
лачугой стоит средь подобных халуп.
Хотя сам Иисус гнал с неистовым жаром
торгашных дельцов, безразумных, как дуб.
Кружками с крестом изуродовал стены,
какие возвёл мой безбожный народ,
уверовав в эти наклейки-"антенны",
что даст ему помощь еврейский господь.
Живёт безнаказанно с дочкой Перуна
в трёхярусном замке средь краденных сумм.
С распятьем соседствуют ранние руны,
что жгли "крестоносцы" израильских дум.
Но скряжный поганец, не чтущий рабочих,
крадущий наценкой у бедных слоёв,
рабы, что воруют, смотря ему в очи,
однажды с лихвою получат своё!
ИП Дмитриеву Алексею Анатольевичу
Продолжающий делать и надеяться
Я – склонный к поэзии, просто аматор,
обычный любитель, почти дилетант,
снискавший возможность и маленький фатум,
старавшийся с детства, словесный солдат.
Накопленный статус житейски подмочен.
Наклонность, призванье, любовь за душой.
Быть может, когда-то с лиризмом покончу,
иль даже, однажды расправлюсь с собой.
Ремесленный опыт ведёт меня дальше.
За дюжины лет сто подошв износил.
Иду борозду, создаю свою пашню,
храня семя букв и присутствие сил.
Дыхание ветра сентябрьских будней
играет взъерошенной гривой, тряпьём.
Но всё же пишу, победив в себе трутня,
как парой дней раньше писал под дождём.
Чернила впитались под ногти, в фаланги,
слегка очерняя возможный талант.
Сегодня я – пыльный, запятнанный ангел,
на чьей голове седина, словно бант.
Стремлюсь подковать не блоху, а Пегаса,
желаю почёта, почтенья страны,
салюта, цветов триумфального часа!
Пока же я бомж, что сидит у стены…
Шкунс
Он хитрый, ехидный, почти что енот,
самец свинорылый с вонючей начинкой,
таинственный, гнусный, как крыса иль крот,
противен башкой с бесконечною линькой.