Оранж
Шрифт:
Его порицанья наносят следы.
Купец угнетает кормителей платой,
стегает трудяг замечаньями в лоб,
ведёт к пресмыкательству, нищему саду,
даря батракам почечуй или горб.
Устой предприятия – своды шарашки.
Регресс компетенции. Дурь – концентрат.
В компании слизни, зверьки, таракашки,
а
Всю гадость вкушая китайцем, корейцем,
устав от инерции, жаждая высь,
вдруг даже в моё либеральное сердце
приходят идеи, чтоб был сталинизм!
Неподчинение безумному приказу
Война. Огонь. Помехи.
Почти потерян фланг.
Афинова потеха.
О, изворотлив враг!
Нас режут, бьют, кромсают.
Резервов лишены.
Орудия стреляют.
Мы все разобщены.
Вокруг всё пламенеет.
Нет чувств соображать.
Командующий дуреет.
Вопит вперёд бежать.
Неясность обстановки.
А клич ревёт сильней.
Тайфун артподготовки.
Но гонит в бой старлей.
Вдали заградотряды.
Пред нами вражий полк.
Летят, гремят снаряды.
Но это лишь пролог!
Наш долг – идти в атаку.
Не прямо, мож, а вкось?
Вожак кричит про драку.
Контуженный, небось!
В делах подобье сглаза.
В войсках сплошной разброд.
… Ослушавшись приказа,
спасаю целый взвод!
2022-я осень
Минуло трёхмесячье лета.
Меняется светлый уклад.
А все каблуки, как котлеты.
И псы на них с жаждой глядят.
Собаки слегка голодают,
идут за прохожими вслед,
о чём-то зверином мечтают
иль о причинении бед.
Сентябрь блефует изрядно
и золотом манит, кладёт
все лужицы, листья и пятна,
как фишки сдаёт в оборот.
Парик городка облезает.
Лишь кошки пушком запаслись.
Бродячая живность страдает.
Свинцовеет синяя высь.
По улицам всюду улики
грядущей осенней поры:
остывшие солнышка блики
и в жёлтых сугробах дворы.
Прохлада жуёт и пронзает.
А ветер шлифует песком.
Сезонность тоску предрекает.
Предчувствую скорый разлом.
Ручьи, словно трещины всюду.
С душой не враждует пора.
Моя меланхолия – путы.
Я сам, будто осень в горах.
Обессмысленный быт поколений 2000-ых лет
Вокруг обессмысленность и равнодушье.
Распиханность денег по разным счетам.
В умах перемешка бесправия с чушью.
Старухи одеты в изношенный хлам.
В мужчинах пристрастия к лёжке, стаканам.
Привыкли внимать бредословью царя.
Мы стали отвратны себе и всем странам.
Священники крестят, похмельно смердя.
Буржуйство купило трудяг с потрохами.
Мечты о наживе втекли с молоком.
Романтика втоптана в грязь сапогами.
Славянские корни под римским крестом.
Священство цветёт золотисто, рубинно.
Историю пишет брехливейший фас.
Советские боги в болотной рутине.
Космический хаос в порядке без нас.
В бессмыслице молодость и старожилы.
На лучших руинах заводов дома.
В торгашных местах и веригах постыло.
Забыты спортзалы, леса и тома.
Из ярких коробок поток устрашений.
Фонтан словоблудья от татей, шутов.
Лишь редкие женщины – акт украшенья!
Толпа жаждет рубки заумных голов.
Мы в avto-режиме "к работе-обратно".
В живущих отсутствуют воля и слух.
Во всех покороблены чувства и правда.
Во всём и во всех разложенческий дух…