Оранж
Шрифт:
Ждущие прихода власти рабочих
Мы все – арендаторы чьих-то вещей.
Мы – чьи-то объекты какой-то аренды.
Мы – взрослые дети подросших детей.
Мы – люди, плательщики ссуды и ренты.
Всему мера – прибыль, поднятия цифр.
Простой обыватель – блуждающий ценник.
Планета – какой-то реальнейший миф.
Народы –
Торговые формы – кабальная суть.
Продажные личности – поиск хозяев.
Владельцы – горластая, алчная муть.
Рабочие стойла – синоним сараев.
Жильцы под ярмом богатеев – волы.
Охранные службы – пастушьи отряды.
Борцы с капиталом – большие враги.
Мы – те, кто устал от валютного яда!
Fucking company
В конторе царят низкопробные черти,
что с ангела щиплют по пёрышку в час,
творят безобразия и круговерти
по вольной указке владыки гримас.
В делах ухищряются, воют, гогочут,
бандитствуют, пьют и насмешливо ржут,
язвят и копытами истину топчут,
пиявящим видом энергию пьют.
Живут и снуют мерзопакостной сворой,
змеиными жалами жалят везде,
желая погибели жуткой и скорой,
терзая во сне иль в сухой борозде.
Скоты беспокоят порой без причины,
в меху тараканов и вшей, копошат,
вгоняют в скандальность и тину рутины.
Трудиться с анчутками – истинный ад!
ПР
испособленец
Он, как Раскольников, обведший вокруг пальца
наивность бабушки, купившей половик
дороже ценника, прибитого мерзавцем
на ткань абстракции, на коей солнца блик.
Мошенник, плут, мозглявый прощелыга
точил и точит сущность ремесла -
вершить во всём аферы и интриги,
дешёвый шлак втирать слепым ослам.
Ленивый тать, пройдоха или жулик,
оппортунист и жадный прохиндей,
что бросит вниз, на чистое окурок,
что не живёт без теленовостей.
Ведомый зверь, шакалящий над мёртвым,
хвостист, лакей, что смотрит в царский рот,
не может быть читающим и гордым,
и дружит с тем, у коего крадёт…
Максиму Шкуратову
Le solitaire
Свиной солитёр в нахожденьи кишечном
вращается, спит на ворсинках ковров,
наевшись, играет дрянно и потешно,
вдохнув никотин, отравляется вновь.
Податливый пакостник в вести вникает,
вкушает дерьмо пропаганды мирской,
злорадствует тем, кто вдали обитает,
кляня европейство, как русский изгой.
Червяк паразитный, цестод обнаглевший,
как уж, это место всё облюбовав,
сырыми присосками много объевший,
желает продвинуться в верхний анклав.
Извилистый цепень – любитель халявы,
по воле хозяйской он хочет сменить
насиженный край, где поникла вся слава.
А дальше мечтает мозги заменить…
Максиму Шкуратову
Стихописец
О, мреть бесповоротна!
Ах, литератор мёртв!
От горечи мне рвотно!
А сколько этих орд!?
В поэтах безотрадность.
В тетрадях вязь поэм.
В плебеях бесталанность.
В грядущем нови тем.
Творец погиб от жизни.
О, буквописец, Бог!
Слова иконописны.
О, подковыки строк!
Писатели мрут тихо.
Читатели молчат.
Стихи – то вход, то выход.
Бездарность – малый ад.
Бард – ненавистник врущих.
Пиит как яркий столп.
Герой, к богам идущий.
Невозымевший горб.
Ходивший честно, прямо.
Лил живописный цвет.
Носивший ум и пламя.
Оставивший нам свет.
А.Башлачёву, В.Высоцкому, Е.Летову