Орхидеи еще не зацвели
Шрифт:
— А, да-да, конечно. Эти жадные шотландцы, эти маленькие вискокурни высоко в горах, без лицензии, чтобы не платить налоги… Потом вдруг за спиной у бармена, как из воздуха, возникают бутылки, пиво варят буквально в соседней комнате, и полиция говорит: это божья роса… Хоть вообще-то я бы не сказал, что в Англии холодно.
— Правда-с?
— А то! Когда я две недели назад садился на корабль, шел дождь со снегом, а здесь у вас просто какие-то тропики.
Последняя реплика вызвала в камердинере метеорологический скепсис.
— Возможно-с, именно эти две недели и являются причиною столь благотворных изменений климата-с? — ввернул он, намекая, что, дескать, весна, она и в Африке весна,
— Да нет, Шимс. Англия вообще не такая, как Америка. Здесь люди другие. Все ходят в этих смешных лысых пальто, с зонтиками. Кстати, Шимс, я ведь теперь тоже решил одеваться как истинный англичанин.
— В самом деле-с? — уточнил Шимс. — Поразительно!
— Ага, — заверил его Генри. — Но я одного не пойму, у вас тут сплошные магазины, а выбрать нечего.
— Тогда, может быть, имеет смысл воспользоваться услугами портного-с?
— Нет, на портных у меня аллергия. Казалось бы, я уже при деньгах, дядюшкин поверенный Мортимер переслал некую сумму, чтобы я сюда приехал, а они все равно продолжают подавать на меня иски в суд. Зачем мне, вступая в новую жизнь, опять прикармливать этих кровопийц? Или кровопийцев? Ведь я же не знаю, как все обернется.
— Резонно-с.
— Странно, что вы усомнились в моей резонности, вы все-таки слуга, Шимс, хоть и белый.
— У джентльменов, недавно прибывших из Соединенных Штатов Америки-с, — предложил Шимс, слегка поморщившись затылком, — весьма благоприятных отзывов удостаивается магазин братьев Коэнов-с. На ярком свету их костюмы подчас выглядят слишком смело, но в интимном полумраке, царящем внутри магазина, они смотрятся вполне достойно-с… Там же вы сможете купить и все прочие карнавальные принадлежности-с.
— Что значит «слишком смело»? Мужчина не может быть слишком смелым. Во мне хватит отваги надеть любой костюм.
— Вы хотели сказать-с, любой костюм, кроме женского-с?
— Для меня было бы величайшим позором, Шимс, не осмелиться на то, что трусливая женщина делает целыми днями. Я в любой момент готов надеть женский костюм, и со всем его содержимым!
Всякий поймет, что после такого мощного довода Шимсу оставалось только выкинуть белый флаг, роль которого отлично бы сыграла зажатая в руке тряпочка. Наверняка после этой отповеди он и сам задумался о том, что шотландский килт выглядел бы мужественно, если б на нем не болталась эта мохнатка, и без мохнатки он мог бы его носить, но тут перед мысленным взором его встал покойный отец. Строгий пожилой джентльмен, воплощенная укоризна. «Стивен, — сказал старик Шимс, или вернее старик Селден, сурово насупив кустистые брови. — Мальчик мой, кхэ-кхэ, я скорее согласен увидеть тебя в костюме Адама, даже костюме Евы, чем в образе, напоминающем мне о ненавистном Мак-Даке, который едва не увел у меня из-под носа твою матушку, воспользовавшись моей юной доверчивостью и незнанием жизни. Если бы его коварные планы, кхэ-кхэ, увенчались успехом, то тогда ты мог бы разгуливать в клетчатой юбке, пока ноги не сотрутся, но покудова на свете существуют жуткие призраки, которые являются по ночам и с диким зубовным скрежетом стоят в изголовье кровати, а только высунешь пятку, немедленно впиваются в нее зубами, ты даже и не думай ни об чем подобном». Так или, может быть, несколько более витиевато, заявил его старый отец, отняв у сына последнюю пристань, где бы мог укрыться его поверженный разум. Но кодекс английского камердинера строго-настрого запрещает своим приверженцам оставлять последнее слово как за хозяином, так и за гостем хозяина, и Шимс ничего не мог с этим сделать.
— Иногда трудно решиться пойти против природы… — робко начал он, ощущая себя ребенком, который гуляя в полосе прибоя, вдруг получил под зад гигантской океанскою волной, но Генри оказался поклонником той философской школы, что предписывает каждый спор заканчивать контрольным выстрелом.
— Брак тоже против природы, но я заметил, что первыми женятся трусы.
— Какое глубокое замечание-с, — искренне восхитился Шимс.
Глава 7
— Но вернемся к одежде. — Генри, казалось бы, и до того одетый, подошел к окну и внимательно оглядел лондонца, идущего по залитой дождем Беркли-Меншнз. По брезгливому выражению лица потомка славного рода Баскервилей можно было понять, что при виде этого экземпляра его посетили мысли о насекомых. Насекомое плывет в потоках влаги, как, скажем, клоп, когда спускают воду в ванне.
— Вернемся, Шимс, к шмоткам. У меня вот какая проблемка. Я решил одеваться, как истинный англичанин, но при этом не хочется быть похожим на серую моль.
Ну что же, моль — это еще ничего, это почти мотылек, да собственно, она мотылек и есть, только порхает не с цветка на цветок, а с пиджака на брюки.
— Никто никогда не видел моль, одетую как истинный англичанин-с, как никто никогда не видел денди-с, облаченного в устрицы, — сказал на это Шимс. — Поэтому полагаю-с, чтобы не быть спутанным с этим насекомым, вполне достаточно носить свой костюм на себе, а не употреблять его в пищу. То есть сюртук все время должен быть снаружи, а не внутри-с.
— В детстве меня постоянно наказывали, когда я клал галстук в тарелку. Видимо, они хотели воспитать меня как джентльмена, а не как моль.
— Если бы мне довелось когда-нибудь воспитывать моль-с, — мечтательно промолвил Шимс, — то я бы тоже попытался ей внушить отвращение к поеданию галстуков за обедом-с. И я бы всячески призывал ее отказаться также и от увлечения шерстяными костюмами на ужин-с, особенно совсем новыми-с.
— А что ж ей тогда есть? — обеспокоился сердобольный Генри. Это на него похоже. Говорят, что в розовощеком младенчестве он как-то ночью слямзил на кухне мясной пирог и попытался угостить им окрестных койотов, чтобы они не выли так жалобно. Вот и сейчас он принял проблему питания моли так близко к сердцу, как будто эта моль была его любимой бабушкой. Не знаю, как ему удавалось объезжать мустангов, когда при таком характере любой залетный суслик может из него вить веревки. Впрочем, сусликов он объезжать не пытался. Я решительно не представляю себе Генри Эрнста Баскервиля, потомка древнего рода, верхом на суслике, строптиво закусившем удила.
— Не знаю-с. Чем-то ж она питается в дикой природе-с.
— А она существует в дикой природе?
— Должна-с. Хотя наверняка с тех пор, как человек ее приручил, прошло столько времени, что она могла совершенно изменить свои гастрономические пристрастия-с.
— Может быть, дикая моль питалась не одеждой, а самими джентльменами?
— Я слышал-с, что доныне существует леопардовая моль-с. Ее особи достигают довольно крупных размеров-с, но все же я не думаю, чтобы она обладала хищностью леопарда. К тому же, в дикой природе нет джентльменов-с. По крайней мере, истинных джентльменов-с.
— Зато есть у Киплинга, можно взять их оттуда.
— Там есть дикие джентльмены-с, но нет истинной природы-с. Хотя дикие джентльмены — это скорее парафия сэра Джона Др…
— Да ну его к бесу, этого вашего Драйдена, и писатель он был никудышный, и человечишка гнусный. Засуньте себе этого Драйдена, куда бывалая мартышка кокосы запихивает.
— Как скажете-с.
— Он говнюк. Я не желаю слышать никогда даже и упоминаний об этом ублюдке.
— Очень хорошо-с.
— Очень плохо, Шимс-с… ммм. Шимс.