Орленев
Шрифт:
шой поездки в Европу и Америку нужен был дух романтики и
пионерства.
И. П. Вронский в неопубликованных воспоминаниях (в сущно¬
сти, целой книге), посвященных заграничным гастролям русской
труппы, пишет, что, «оглядываясь на далекое прошлое», он не пе¬
рестает удивляться «необычной предприимчивости» Орленева,
«упрямой настойчивости этого бесшабашного человека», органи¬
зовавшего первую в истории нашего театра «поездку небольшой
группы
надо понимать нс как легкомыслие и беспечность, а как отчаян¬
ный риск при трезвой оценке трудности задачи. Точно так же
предприимчивость Орленева не была похожа па практицизм де¬
лового человека, он был и в тридцать шесть лет фантазер, и
планы его часто оказывались несбыточными, но их дерзость от
того не убывала. И эта стойкость приносила плоды. Сколько но¬
вого в истории русского театра связано с его именем! И он пер¬
вый со своей труппой поехал в Америку!
В воспоминаниях Вронского, на которые мы будем в этой
главе часто ссылаться, приводится такой диалог. Орленев гово¬
рит, что давно обдумывал и теперь окончательно решил отпра¬
виться вместе с труппой в турне по Америке. Вронский: А где
достать деньги на поездку? И потом... русские актеры там ни¬
когда не бывали. Знакомства у нас нет никакого и при безде¬
нежье можно здорово сесть в лужу. Орленев: Деньги достанем,
деньги непременно придут, вот увидишь, а зато в Америке мы бу¬
дем первыми... пробьем дорогу другим нашим актерам, будем
пионерами!
Помимо романтики риска и открытия заграничная поездка
привлекала Орленева при всей чистоте его идеализма и матери¬
альными благами; если американские гастроли пройдут успешно,
потом, вернувшись в Россию, хоть на какое-то время он станет
человеком независимым и будет играть то, что ему хочется и что
ему интересно («Нажить большие капиталы и с ними начать
строить нечто чудесное»). Был у этих гастролей и чисто ху¬
дожественный мотив: ведь язык искусства интернационален, и
разве не найдут его роли с их нравственной драмой, подымаю¬
щейся до вершин Достоевского, отклика у просвещенных зрите¬
лей на Западе?
Начались сборы: какие пьесы взять, как скомплектовать
труппу, где достать деньги, какой выбрать путь, с какими оста¬
новками и т. д. Сборы настолько долгие, что журнал «Театр и
искусство» напечатал насмешливую заметку о прожектерстве Ор¬
ленева, который давным-давно собирается удивить мир своим ис¬
кусством и пока кочует где-то на задворках России *. Сборы эти
не закончились и в конце 1904
на судьбу, Орленев и его труппа ринулись в неизвестность. Впро¬
чем, кое-что им было уже известно. Они знали, например, что
первой остановкой на их пути будет Берлин, где на два вечера
для них сняли сцену оперного театра в богатом западном районе
(а куда они денутся потом и найдут ли новое пристанище?).
Они знали, что главная их ставка — пьеса Чирикова «Евреи», ре¬
пертуарная новинка, написанная но следам недавних погромов,
как известно, организованных царскими властями (а смогут
ли они показать Достоевского, А. К. Толстого, Ибсена — тот ре¬
пертуар, который принес Орлепеву славу и стал его гордостью?).
Они знали, что нашелся но газетному объявлению (?!) какой-то
доброхот, иеудавшийся делец и любитель муз, который согла¬
сился субсидировать их поездку тремя тысячами рублей (а много
это или мало, никто в их труппе сказать не мог**), поставив ус¬
ловие, чтобы и для него в ансамбле нашлось какое-нибудь мес¬
течко; мужчина он был упитанный, рослый, и Орленев решил,
что их меценату, слегка подгримировав его, можно поручить роль
одного из погромщиков в последнем акте драмы Чирикова.
Теперь остановка была за паспортами, но и здесь нашелся вы¬
ход. По рассказу Вронского — в Житомире, а по воспоминаниям
самого Орленева — в Бердичеве у него оказался горячий поклон¬
ник, большой жандармский чин, гурман и пьяница. Орленев уст¬
роил лукуллов пир, и расчувствовавшийся полковник в два дня
оформил паспорта всей труппе. Пока шли последние хлопоты и
приготовления, актеры ездили по городам Юго-Западного края,
по вечерам играли «Привидения», днем репетировали пьесу Чи¬
рикова, которую Орленев основательно переделал, включив в нее
целые куски из книг Юшкевича. Метод репетиций у них был
особенный: где бы они ни находились — в гостинице, в ресторане,
на прогулке, в поезде,— они жили в образах своих героев и так
изучили роли до тонкостей. Наконец наступил назначенный день,
и, полные надежд, они пересекли через Александров — Тори гер¬
манскую границу.
Вронский задержался в России и приехал в Берлин с некото¬
рым опозданием. Картина, которую он застал, была нерадостной:
* Прием в заметке взят пародийный. Газеты шумят: «г. Орленев решил
ехать, г. Орленев едет. Наконец г. Орленев укладывается. Второй звонок.
Купил билет. Наконец телеграмма, Берлин, срочная 2 ч. 47 V2 м. ночи.