Орлиное гнездо
Шрифт:
Василика спала, свернувшись на диване и обняв подушку, как дитя; она вскрикнула и села, услышав шум. Ковровая дверь приоткрылась.
Села в углу и Анастасия.
– Одевайся, бери вещи и идем! – приказал снаружи чей-то шепот.
Василика узнала этот шепот; и она подчинилась ему без колебаний, с большею готовностью, чем послушалась бы самого Штефана. Они с Анастасией принялись за сборы, со сна и в темноте наталкиваясь друг на друга; голос в коридоре выругался и поторопил их, но Василика в этот раз не уступила, пока не собрала все. У нее ничего
Одевшись и взяв сумку, валашка подошла к ковровой двери, и Корнел схватил ее за руку и вытащил наружу.
– Бегом! – приказал он.
– Я сама! Помоги Анастасии, ей трудно! – воскликнула Василика шепотом. Она не стала спрашивать, что с евнухами и ночным караулом. Корнел схватил за руку пожилую гречанку, и они втроем поспешили по пустому коридору; Василике казалось, что каждая тень готова на них наброситься, каждый лунный луч из окна уличает их. На повороте она различила какую-то темную груду тряпок, чуть не споткнулась от испуга – но удержалась на ногах и полетела дальше, больше всего боясь отстать от своих спутников. Сердце у беглянки так и заходилось.
Они спустились по ступенькам и вышли в какую-то низкую дверь, около которой тоже не было стражи.
– Как ты… Что ты сделал? – спросила Василика витязя, пытаясь отдышаться на холодном воздухе.
– Я вошел свободно, - к ее удивлению, ответил Корнел. – Евнуха оглушил, чтобы он не завопил.
Витязь улыбнулся.
– Здесь все же не такая тюрьма, как кажется, - объяснил Корнел. – Вернее сказать: такая тюрьма, в которой нужно знать все порядки… А ты не султанская наложница, а своего паши. Штефан показал мне дорогу.
Василика возмутилась.
– Я не наложница!
Корнел усмехнулся и кивнул.
– Ну да, жена – знаю, - ответил он.
Потом сжал зубы и зыркнул на женщин черными глазами.
– Хватит болтать, пошли! – приказал витязь.
Василика, схватив за локоть Анастасию, двинулась следом за Корнелом туда, где были привязаны две лошади: одна из них – Годже. Беглянка потрепала кобылку по мягкой рыжей гриве, поцеловала в белую звездочку на лбу: приветствуя ее, собираясь с духом.
Корнел схватил Василику сзади и силой подсадил в седло. Выругал ее опять, сказав, что так они точно кончат пытками и смертью; потом сел на своего коня и поднял к себе на седло Анастасию.
Василика знала, что сейчас некогда спрашивать; и так же ясно она знала, что Корнел никогда ее не предаст – раньше умрет сам, защищая ее. Она ощущала это куда яснее, тверже, чем даже в объятиях любимого.
Они помчались вперед, точно убегая от призраков ночи. А тени стлались по сторонам их, обгоняли – и это бесконечное состязание выматывало из себя и живых, и мертвых.
========== Глава 95 ==========
Василика плохо видела в темноте – а Корнел, казалось, видел как кошка: и он сделался их глазами, как и их силой. Василика думала только о том, как бы не подвести своего спасителя: хотя его намерения оставались для нее тайной.
Они остановились только один раз, когда выходили в какую-то дверь в стене дворца, скрытую кустами. Василика догадалась, что дверь та же, через
Дверь легко подалась в ответ на удар рукояткой меча. Из кустов, с обеих сторон, торчали чьи-то ноги: одна подошва ярко блестела гвоздями. Василика на миг зажмурилась от страха, но ничего не сказала. Она последовала за Корнелом, ведя в поводу свою лошадь, - и только исподволь думала, что же могло подвигнуть этого валаха на столь безумный шаг.
Снаружи Корнел снова подсадил ее на коня, и Василика увидела, как к ним приближаются еще шестеро человек. Двоих она узнала тотчас, и ей стало радостно, несмотря на все страхи: это были Михня и Ливиу, два других воина Дракулы.
И вдруг Василика догадалась, чего хочет Корнел. Она взглянула на своего похитителя, и тот ответил ей мрачным значительным взглядом.
Потом ударил пятками своего коня, на котором сидела ее бедная служанка, и Василика принуждена была подчиниться этому движению: могучие и верные товарищи Корнела по сторонам ее тоже пустили лошадей вскачь. Куда ей теперь деваться от них? Попросить защиты у Штефана – но где сам Штефан? Может быть, Корнел решил бежать с нею в Венгрию, минуя всех турок? Но как он мог так поступить, ведь дал слово своему князю…
Вопросы одолели ее как рой пчел, жалящих голову, туманящих сознание; Василика скакала, чуть не плача от отчаяния. Сильные люди без конца играли ею, торговали ее, вырывали друг у друга как приз на турнире – а ей оставалось только повиноваться победителю!
Будь прокляты все мужчины!..
Василика вцепилась в поводья, страх и негодование охватили ее. Потом остался один только страх, беспредельный, как ночь. Они подъехали к городским воротам, и их остановила стража.
Тюрбаны, крючковатые носы, кривые сабли… громкая начальственно-брезгливая речь, вдруг показавшаяся Василике невероятно уродливой. Господи Иисусе!
Она видела как во сне, что Корнел, этот богатырь из древних былей, показывает туркам бумагу, спрятанную на груди. Нет – конечно, их не выпустят; конечно, мужчин бросят в тюрьму, а ее с Анастасией…
Ворота отворились. Путь был открыт, куда бы он ни лежал!
Василика обозрела дорогу, черную с белым, белую с черным – только эти цвета оставляла им полная луна, владычица ночи.
Беглецы проехали; и когда ворота за ними закрылись, Корнел обернулся к своим спутникам и поднял руку. Он широко улыбался, и Василика не могла не улыбнуться в ответ; пусть ее лица никто не видел под покрывалом.
Когда восторг от этой маленькой победы схлынул, Василика немного успокоилась. Мужчины люди, и слабы по-своему, как женщины по-своему, подумалось ей; а ей можно то, чего Корнел не простит никакому мужчине. Когда они сделают привал, Василика пристанет к нему и расспросит, куда они направляются и почему. Он не сможет лгать ей так твердо, как туркам!
Вспомнив о дворце позади, Василика стала оглядываться; этот новый страх почти вытеснил все остальное. Вдруг за ними послали погоню?