Орлиное гнездо
Шрифт:
– Что вам нужно? – воскликнула валашка.
Офицер мрачно улыбнулся; потом поклонился.
– Король приказал охранять вас день и ночь, сударыня, - сказал он. – Вы преважная особа! – не удержавшись, прибавил венгр. – Теперь мы будем состоять при вашем доме, уж не взыщите.
Василика попятилась от офицера в комнату; потом остановилась. Она трудно дышала, стягивая на груди платье.
– Меня арестуют?
– А стоило бы? – спросил капитан, исподлобья взглянув на нее. Он покачал головой. – Нет, это ради вас самих. Король так велел, большего
Еще раз поклонившись, он повернулся и направился вниз.
Василика схватилась за голову и попятилась еще дальше в спальню. Потом захлопнула дверь и села на свою разобранную постель, когда-то служившую ложем великому боярину Кришану.
Все это было связано – одно тянуло за собой другое: гибель Корнела, беседа с королем и это распоряжение. Но как?
Быть может, здесь, в Буде, у нее нашлись такие недоброжелатели, что пришлось приставить к ней охрану, как к принцессе? Не завидуют ли венгры ее красоте… может, милостям, которые король обещает ей? Или Корнел попал к врагам…
Василика ахнула и вскинулась, пораженная новой мыслью. Тело Корнела не нашли – уж не жив ли он; уж не томится ли в плену у людей, которым понадобилось добраться до нее – а может, до сына Корнела, до боярского сына? Но кому они здесь настолько нужны?
– Штефан, - прошептала Василика. – Боже мой.
Она встала и, двигаясь в оцепенении, подошла к окну. Посмотрела в ночное небо.
– Государыня, помоги мне… - прошептала невольница.
Несмотря на ужас, надежду, любовь и ненависть, которые взвихрились в ней разом, Василика думала с необычайной ясностью.
Штефан. Ее великая любовь. Он помнил о ней, он жаждал ее; но соединиться им уже нельзя.
– Нет, нет, - шептала Василика, стискивая руки.
Мало того, что Корвин наконец изведал битвы – и испытал себя в бою, и проиграл туркам! Мало того, что он обещал ей заступничество! Даже если бы Корвин не дал ей своего королевского слова – он не может выдать ее турку, пусть и бывшему союзнику: выдать женщину мусульманам для христианского монарха совсем не то, что выдать мужчину!
И ведь Корвин настоящий католический рыцарь, благороднейшей фамилии, вдруг вспомнила Василика. Он привычен к политической лжи – но есть такие поступки, которые для него совершенно запретны.
Это то, что непонятно Штефану, как бы он ни был умен.
Тут Василика осознала, что происходит, - и закоченела.
Штефан, ее возлюбленный, сейчас пытает Корнела, ее любимого друга? Он убивает его тело, убивая свою душу?..
– Я не верю! – воскликнула Василика, топнув ногой.
Она мотнула головой. Нет: такого не могло быть! Штефан мог пригрозить королю расправой над Корнелом – но сам никогда бы не подверг Корнела бесчестью! Ведь он… в числе видящих…
Василика выглянула в окно. Склонилась над землей, схватившись за ставень; потом склонилась еще ниже, так что закружилась голова.
– Слушай! – громко позвал внизу, во мраке, один из ее стражников. Василика вздрогнула и выпрямилась. – Слушай! – протяжно отозвался второй с другой
– Княжна Фатиха, - негромко сказала Василика в ночь, насмешливо улыбаясь самой себе. – Княгиня…
Она обернулась, точно вдруг вспомнив о неотложном деле, - потом быстро пересекла комнату и, выйдя в коридор, направилась на другую половину, в спальню Раду. Мальчик спал крепко – на спине, разбросав руки; голову он, словно в бессознательной родовой гордости, отвернул к стене. Черная копна волос рассыпалась по подушке.
Василика погладила его по голове. Мальчик дрогнул и улыбнулся во сне.
– Матушка, - пробормотал он.
Василика утерла навернувшиеся на глаза слезы и поцеловала его. Потом тихонько вышла, прикрыв за собой дверь.
Вернувшись к себе, Василика легла в постель и накрылась до подбородка шерстяным одеялом. Подложила руки лодочкой под щеку. Она глядела перед собой неустающими блестящими карими глазами.
– Стереги меня крепко, король, - прошептала валашка. – Очень крепко. Ты не знаешь этого человека.
Она отвернулась к стене и уснула тяжелым, без сновидений, сном.
На другой день Василика встала рано, как привыкла, и, умывшись и одевшись, направилась вниз. Она вышла из дому. Ее караул заметно приустал; но при виде нее капитан оживился, поднялся с садовой скамьи и поклонился.
– Как почивали, сударыня?
– Хорошо, - улыбаясь, ответила Василика. – Вы не устали, господин офицер?
– Ничуть, - уверил ее капитан. Он широко зевнул и протер глаза. Василика засмеялась, отчего офицер смутился, но не обиделся. В нем совсем не осталось вчерашнего недружелюбия.
– Все ли было спокойно? – спросила она.
– Все спокойно, - приосанившись, заверил широкоплечий румяный капитан. – Мимо нас мышь не прошмыгнет!
Василика кивнула.
– Прекрасно, - сказала она, хмурясь. Посмотрела по сторонам. – Я прикажу, чтобы вам дали вина… или пива… что вы предпочитаете?
– Да что вашей милости будет угодно, - добродушно ответил венгр. – Нам сейчас сменяться с поста, так что можно и выпить… Смена должна вот-вот прийти, - объяснил он хозяйке.
Когда явились свежие и серьезные стражники – которые будут дежурить у дома до заката – Василика стала перед ними, не пуская внутрь, и сложила руки на груди.
– Вот что, господа, - сказала она. – Мне сегодня нужно будет отлучиться в город… в доме кончаются припасы. Ко мне нечасто является на постой столько гостей сразу.
Она обвела взглядом всех мужчин.
– Мне нужна охрана.
Один из венгров, со знаками отличия, кивнул. Василика помедлила и прибавила:
– И чтобы те, кто останется, глаз не спускали с моего ребенка!
Начальник отряда удивленно усмехнулся, оглядев красивую дерзкую валашку, и прищелкнул каблуками.
– Будет исполнено! – сказал венгр.