Орудия войны
Шрифт:
— Как на Кулеватово? Его же Лекса должен был занять, со своим отрядом?
— Лекса занял деревушку в пяти верстах южнее, Семикино. И с Ильей Силантьевым у них что-то неладно вышло. Как было дело, пока не знаю, но Лекса прислал донесение из Семикино. Задачу они выполнили успешно, и потери небольшие совсем у них. Уже две баржи с хлебом перехватили, так что голод в ближайшее время нам не грозит.
Аглая улыбнулась. Лекса — славный парень, и ротным командиром оказался хорошим. В глубине души она жалела, что обидела его, отказавшись быть с ним. Сказала ему, что он не по нраву ей, а ведь это было не так. Напротив, он слишком уж был ей по нраву, с ним ей было хорошо, и это делало ее
Правом на свободную любовь, которое Аглая еще недавно так яростно отстаивала, после расставания с Лексой она больше не пользовалась. Ночи становились все холоднее, но она спала одна. Даже синий чулок Саша Гинзбург вдруг выскочила замуж, но Аглая твердо решила отказаться от всяких женских слабостей.
— А отряд Силантьева отдельно от роты Лексы казаки разбили, — продолжал рассказывать Белоусов. — Как раз на дороге в Кулеватово, отходили и напоролись на него. Отряд полег почти весь, Силантьев убит. Мы казаков не преследовали из-за потерь и потому что надо было возвращаться в Сосновку на погрузку. В будущем донцы нам будут изрядно мешать наступать на Тамбов. Теперь Топилин сидит в Кулеватово с остатками своих казаков. Приводит себя в порядок и ждет нашей атаки. А мы тут…
Аглая проводила Белоусова на наблюдательный пункт в башне водокачки. Всю дорогу начальник штаба тащил с собой артиллерийскую стереотрубу в футляре и сейчас установил ее в направлении разъезда Седьмая верста.
Когда полк отступал из Тыринской Слободы вдоль Пары, бросив орудия, все эти стереотрубы, буссоли, полевые телефоны, панорамы тащили в обозе, а в самом конце пути — на себе. Саша, не имевшая опыта военного командования, порывалась бросить технику, чтоб не терять скорость и обогнать погоню. И если б она отдала такой приказ, пришлось бы выполнить его. По счастью, к Белоусову она всегда прислушивалась, и он смог ее убедить, что пушки полк, может, еще наживет, а без аппаратуры артиллерии нет и быть не может.
Три недели назад Белоусов вместе с начальником артиллерийской команды исходил с этой оптикой окрестности трех разъездов, ежечасно рискуя нарваться на неприятности, и исписал заметками половину блокнота. Аглая, выделяя своих разведчиков в сопровождение, извела его вопросами о том, что он делает. Белоусов пообещал, что впоследствии, если обстоятельства сложатся в их пользу, все расскажет. Теперь Аглая не преминула напомнить ему.
— Охотно поясню, Аглая Павловна. Извольте видеть, от занятого бронепоездом разъезда в сторону Богоявленского идет прямой участок пути примерно в полторы версты. У нас крайне мало снарядов, причем из них меньше дюжины шрапнелей. Потому я постарался выбрать позицию батареи, чтобы направление стрельбы лежало ровно по оси этого участка. Как только я начну пристрелку, неприятель, скорее всего, пожелает вывести бепо из-под огня. И какое-то время он будет вынужден ехать строго по прямой. Я рассчитываю, верно пристрелявшись, по той точке, через которую бронепоезд непременно пройдет, дать беглым огнем, шрапнелями. И если нам повезет с рассеиванием снарядов, мы сможем поразить его и обездвижить. Дай-то Бог.
Аглая сделала вид, будто последних слов не расслышала, и спросила:
— Шрапнель разве может повредить бронепоезду?
— Да, если поставить взрыватель «на удар». Тогда шрапнель не рвется в воздухе над целью, а бьет в броню, как сплошная болванка. Так стреляют по бронепоездам и бронеавтомобилям. На Западном фронте немцы так боролись с танками Антанты.
— Что же, — усмехнулась Аглая. — Вот спросят нас, что мы-де имеем против Нового порядка. Мы и ответим: артиллерию!
На
— Товарищ начштаба, есть связь с батареей!
Белоусов посмотрел на часы и протянул руку к телефонной трубке:
— Батарея! Первому орудию, по бронепоезду, гранатой, взрыватель осколочный, от основного направления ноль-пятнадцать влево, уровень тридцать-ноль, прицел восемь-шесть, зарядить-доложить!
Потом повернулся к Аглае, вынимая ракетницу из кобуры.
— Ступайте к бойцам. Я дам ракету, как только перейду на поражение. По этому сигналу поднимайте полк в атаку.
Аглая молча кивнула и побежала вниз по винтовой лесенке. Когда она выскочила на улицу, бронепоезд дал залп. Короткий резкий шипящий вой… граната! Годы занятий атлетикой развили реакцию, Аглая упала плашмя, но прежде, чем она коснулась земли, что-то ударило спереди и справа. Ее отбросило назад, на спину. Ушиб, ерунда, надо скорей вскочить на ноги и бежать дальше. Встать… встать не выходило отчего-то. Почему гимнастерка мокрая, ее разве облили чем-то? Ну же, подъем! Надо не пропустить ракету, надо вовремя поднять в атаку полк! Аглая сгруппировалась и дернулась вверх… бесполезно. Отчего она такая неуклюжая, отец всегда говорил ей, что она неуклюжая... Всего-то и надо подняться на ноги! Она справится, отец сможет гордиться ей! Соберись, командир, вставай!
Тут наконец пришла боль, и сразу же — темнота и тишина.
Глава 21
Александра Гинзбург
Поверхность речки была устелена листьями кувшинок — сочными, объемными, покрытыми крупными каплями. Над ними кружились хрупкие голубые стрекозы, их крылья мерцали и переливались в солнечном свете. Ивы склонили к воде свои ветки, кончики их чуть покачивались на водной глади.
Здесь царило лето, безоблачное и беспечное.
— Тут, разумеется, есть мостик, в полуверсте от нас, — объяснил Щербатов. — Надежный, с перилами, как полагается. Но в моем детстве особым шиком считалось переходить речку по этому бревну. Вы справитесь? Или мне следует проводить вас к мостику, будто барышню?
Бревно казалось крепким, но очень уж покатым и пролегало достаточно высоко. Сам Щербатов прошел по нему безо всякого усилия и теперь подначивал Сашу. Улыбнувшись, он протянул ей руку.
— Отставить, господин полковник, — Саша приняла вызов. — Доводилось мне форсировать и более внушительные преграды! Отойдите-ка лучше.
Она не знала, могут ли они во сне прикасаться друг к другу, и надеялась так и не узнать.
Подобрала подол сарафана, отбросила за спину распущенные длинные волосы и, глубоко вдохнув, ступила на качнувшееся бревно. Понадобилась вся сила воли, чтоб сохранить невозмутимый вид.
— Здесь все намного меньше, чем в моих воспоминаниях, — сказал Щербатов. — В детстве эта речушка была для меня то Амазонкой, то Миссисипи. В зависимости от того, какой роман я читал. Летом я в любую погоду бегал сюда купаться перед завтраком.
— Разве барчуки купаются в реке, как простые смертные?
— Мы в куда как большей степени похожи на людей, чем вам, должно быть, представляется. Идемте, я покажу вам дом.
Бегущая от реки тропинка скоро влилась в липовую аллею. Окружающий ее парк был несколько запущен, что придавало ему живописности. На затянутом ряской пруду уныло качался одинокий лебедь.
— Дед все пытался выписать лебедю пару, — пояснил Щербатов. — Но отчего-то ни одна самка не прижилась, за какие бы деньги их не покупали. Так и провел бедолага свой лебединый век бобылем.