Оружие Вёльвы
Шрифт:
– Не знаю, будет ли у нее время языком чесать со всяким…
– Ты все же пойди спроси.
Пришелец держался спокойно, но было в его повадке нечто настолько убедительное, что Гальти, ворча, похромал в дом. Его собака побежала за ним, иногда оборачиваясь, припадая на передние лапы и обращая к незнакомцу предупредительный лай: дескать, знаем мы таких!
Гро, молодая хозяйка, была занята с ягнятами, но, услышав о незнакомце, вышла, вытирая руки о передник: было любопытно, кто это объявился в округе, когда все приличные люди на тинге. Незнакомец стоял перед дверью хлева, ожидая ее: мужчина среднего роста, с покатыми плечами, не столько мощного, сколько жилистого сложения, лет на вид от тридцати до сорока. В чертах лица ничего яркого, но при всей своей непримечательности они почему-то не отпускали взгляд.
– Это ты ищешь хозяйку? – осведомилась Гро, хотя на целый роздых вокруг не видно было другого незнакомца, которому она могла бы понадобиться.
Незнакомец в свою очередь оглядел ее. Гро была молодая женщина, несколько месяцев назад вышедшая замуж – круглолицая, большеглазая, с розовыми, похожими на цветочную почку, губами, а головное покрывало она повязывала так низко, что не видно было бровей, и это придавало ей настороженный вид – будто пугливый зверь смотрит из норы. Еще не вполне привыкнув к должности здешней хозяйки и своим обязанностям, она беспокоилась, что без мужа допустит какую-нибудь оплошность.
– Привет и здоровья тебе, хозяйка, – сказал незнакомец. – Я разыскиваю твоего мужа.
– Разыскивай его в Уппсале. Он уехал четыре дня назад, и раньше, чем дней через шесть-семь, не вернется.
– Мне хотелось бы повидаться с ним у него дома, а не в Уппсале. Думаю, он будет мне рад. Не разрешишь ли ты мне обождать, пока Ульвар вернется? Я тем временем мог бы вам помочь со стрижкой.
Сначала Гро удивилась, потом хлопнула себя по бедрам:
– Ульвар! Так тебе нужен Ульвар!
– Конечно. Разве не он – хозяин Южного Склона?
– Был хозяин, да весь вышел! – Гро расслабилась и развеселилась, убедившись, что к их семье незнакомец не имеет отношения. – Хутор-то они уж три зимы как продали!
– Продали? – Незнакомец слегка приподнял брови.
– Так в начале той зимы и продали, как узнали, что Ульвар сгинул!
– Сгинул? – Незнакомец приподнял брови еще чуть выше.
– Ну да. К осенним пирам пришла весть, что корабли те викинги разграбили, всех людей в плен взяли, и хоть Ульвар, говорили, на свободе остался, товара он всего лишился. Куда сам делся – тролли знают, а только он с тех пор сюда носа не казал. А за тот товар он Фридлейву хёвдингу был должен восемьдесят эйриров серебра, и чтобы расплатиться, жена его хутор и продала. Уж три зимы как хозяин здесь – Фридлейв хёвдинг, только сам он тут не живет, а живет мой муж, Оттар Сыворотка, он его внаем взял.
Незнакомец немного подумал, уясняя себе перемену обстоятельств.
– Хутор был продан со всем имуществом?
– С землей – только здесь одни выпасы хороши, на полях сплошь камни, им ведь некогда было камни выбирать, ни Ульвару, ни родителю его, тоже все по торгам ездил! С утварью, со скотом, с рабами – со всем хозяйством. Ей, Снефрид, хозяйство это не нужно, она у отца своего теперь живет, им бы вдвоем с тамошним хозяйством управиться.
– Снефрид? Кто это?
– Да жена его, Ульвара.
– Но свое имущество она забрала? Или долг был так велик, что все дорогие вещи тоже…
– Имущество свое забрала. Хёвдингу долг у нее был меньше, чем хутор стоил, платье продавать нужды не было. У нее, поди, еще сотни полторы на руках осталось… – Тут Гро прикусила язык, поняв, что говорит лишнее.
– А где я теперь могу найти ее, не подскажешь ли?
Гро задумалась. Незнакомец внушал ей подозрение – уже тем, что был незнакомцем.
– На что тебе видеть Снефрид?
– У меня осталось кое-какое дело с ее мужем… Может, удастся разрешить его с нею, если она женщина такая же разумная, как ты.
– Ха! – Гро уперла руки в бока. – Если он должен тебе денег, то забудь об этом! Многие могут сказать, что у них с ним такие дела, да только получат они хвост от селедки!
– И все же я хотел бы ее повидать. – Незнакомец вынул из сумочки на поясе половинку серебряного шеляга и показал ей. – Я готов наградить того, кто укажет мне дорогу.
Это победило колебания Гро.
– Вон туда ступай! – Она показала на запад. – Пройдешь через те луга, там будет ельник, за ельником Асбрандов камень, а там уже их выпасы начинаются. Вон на ту гору держи, тут полроздыха всего-то идти. До вечера запросто успеешь.
– Благодарю тебя, добрая женщина! – Незнакомец бросил ей плоский кусочек серебра, кивнул и хотел идти прочь.
– А ты кто такой? – спохватилась Гро. – Как тебя зовут?
Незнакомец обернулся.
– Зовут меня, скажем, Триди [22] . Я один из трех уцелевших братьев, и это все, что тебе нужно знать.
С этими словами он пошел прочь, а Гро еще какое-то время стояла, глядя ему вслед, как очарованная. Он не сказал ей ни одного дурного слова, никому не угрожал, но ей было так тревожно, будто она только что говорила с драконом.
22
«Третий», одно из имен Одина (он имел братьев Вили и Ве).
К равноденствию, когда сошел снег, потеплело и пригорки зазеленели, Асбранд Эриль достаточно отправился от хвори, чтобы отправиться в Уппсалу, тем более что туда был всего день пути. Снефрид тревожилась и не хотела его отпускать: ей было бы спокойнее, если бы отец остался дома. О его тяжелой болезни многие знают, Фридлейв объяснит конунгу, почему знаменитого эриля нет, и тот не разгневается. Но сам Асбранд настроился ехать. В их нынешнем непростом положении очень полезно повидаться с людьми, убеждал он дочь, послушать, что говорят, показаться Бьёрну конунгу и его сыну Олаву. Во время тинга в Уппсале бывает большой торг, и есть надежда найти там людей, что-то знающих об Ульваре и судьбе его товара. С этой же целью туда отправились Фроди с Кальвом, и нельзя же допустить, чтобы какие-то важные сведения эти двое узнали раньше.
Барди уехал с хозяином, в Оленьих Полянах остались Снефрид, Мьёлль и Коль. Стояла теплая погода, шерсть на овцах набрала достаточно жира, и пора было начинать стрижку, пока не зацвел репейник. Барди взялся за ножницы, по очереди укладывая на большой камень у ворот баранов и овец, Снефрид и Мьёлль разбирали руно, отделяя грязную шерсть, мыли, отжимали и раскладывали на траве сушить.
– Привет и здоровья тебе, хозяйка! – вдруг услышала Снефрид.
Голос, произнесший эти простые слова, был ей совершенно незнаком. Стоя на коленях возле корзины с шерстью, она подняла голову.