Оружие Вёльвы
Шрифт:
– Кто же она была такая? Сама Хель? Урд из Источника?
– Она сказала, кто она. Это была спе-диса Бьёрна конунга. Он во вражде с Эйриком Берсерком, и нам он стал кровным врагом. Бьёрну пойдет на пользу, если бессмертная дружина будет искать смерти Эйрика. Сам-то он уж который год не может с ним управиться.
У Снефрид ослабели ноги. Она не знала, верить или нет, но хранительницей удачи Эйрика была ее родная тетка Хравнхильд, и та уж верно не обрадуется, если его начнут преследовать шестьдесят оживших мертвецов. Тот «гость из метели» рассказал ей о замысле оживить побратимов, но не сказал, для чего это нужно и кто пытается этому помочь.
– Перестань! – Снефрид передернула плечами, отгоняя зрелище битвы Хравнхильд с полчищем мертвецов. – Мой муж сказал, что этот ларец ему вручил Хаки Тюленьи Яйца…
– Да, так и есть, – Триди будто очнулся.
– И вернуть нужно либо ему, либо тому, у кого ключ. Ты не Хаки, и ключа у тебя нет…
– Я – Вегард. Вегард Тихий Волк. Неужели твой муж не называл моего имени?
– Нет. Не думаю, что он его знал.
– Должен был знать. Ведь нас оставалось только трое. Хаки должен был назвать ему всех. Мы ведь не могли знать, кто из нас сумеет забрать ларец.
– Ты – не тот человек, и у тебя нет денег на выкуп. Ты сам признал бы меня бесчестной женщиной, если бы я отдала дорогой залог на таких условиях!
Снефрид надменно взирала на Триди – точнее, Вегарда. Он опустил глаза, признавая ее правоту. Потом глянул на открытый ларь у нее за спиной.
– И сдается мне, – тихо, но с уверенностью вёльвы произнесла Снефрид, – что если взять залог с нарушением уговора, то сокровище превратится в прах!
Она сама удивилась тому, что сказала; на уме у нее была Хравнхильд, образ тетки и подсказал эти слова. В эти мгновения Снефрид много о чем жалела: что не стала учиться у тетки, что не отдала ей ларец. Пусть бы сейчас Хравнхильд с ним объяснялась, зато деньги мертвеца были бы в этом ларе!
Вегард не возразил.
– Но ты отдашь мне ларец, если я принесу деньги?
– И приведешь Хаки. Или Аслака, у которого ключ.
– Аслака никто не видел уже три лета. Я слышал, он присоединился к дружине Хродрика Золотые Брови и вместе с ним ушел в поход по Восточному Пути, до самого Серкланда.
– Но как же ты откроешь… а, да. Открывать не надо. Если ты приведешь Хаки, а Хаки принесет деньги, условия будут соблюдены, вы получите право на ваш залог. Это будет справедливо. А иначе сам Фрейр проклянет вас, вы ведь и так уже однажды разгневали его!
– Чтобы вернуть моих братьев, я не побоюсь разгневать никого. Даже бога.
– Но если ты разгневаешь норн и даже твоя фюльгья отвернется, ты погубишь и себя, и братьев.
– Теперь мне придется покинуть вас, – Вегард взглянул на дверь. – Но не отдавай ларец больше никому, слышишь?
Он произнес это тихо, даже без нажима, но Снефрид поняла: это угроза. Этот тихий голос будто накинул крепкую петлю ей на горло. Каким бы спокойным и дружелюбным человеком Вегард ни казался, для него всего важнее своя цель, и по пути к ней он переступит через что угодно.
– Поклянись. – Он взглянул ей в глаза, и этот взгляд будто прижал ее к стене.
– Клянусь Фрейей, что не отдам ларец больше никому, пока не встретятся ключ и замок, – решительно заверила Снефрид.
Похоже, упоминание о встрече ключа и замка убедило Вегарда. Он кивнул, откинул засов и вышел.
Когда Снефрид через какое-то время, заперев большой ларь, вышла в теплый покой, Вегарда уже не было ни в доме, ни в усадьбе. Он исчез так же внезапно, как появился, и когда Снефрид, стоя на пороге дома, окинула взглядом долину, то не увидела и следа его.
Она перевела взгляд на небо, будто спрашивая совета у богов. Но боги затворили двери: небо затягивали тучи, где-то вдали на севере громыхало. Собиралась первая весенняя гроза.
Глава 8
Усадьба Зеленые Камни стояла у подножия заросшей старым ельником горы, где склон был почти сплошь усеян крупными валунами, плотно укутанными в ярко-зеленый мох. Пройти по ним, не сломав ноги, было почти невозможно, однако именно с той стороны дней через пять-шесть после окончания весеннего тинга появился незнакомец и попросил разрешения повидаться с хозяином. Выйдя во двор, Кальв Овчар увидел мужчину среднего роста, непримечательной внешности, лет от тридцати до сорока.
– Привет и здоровья тебе, Кальв! – Незнакомец приветливо кивнул.
– И тебе… – Кальв глянул на видную из-под плаща рукоять секиры. – Я о тебе слышал. Ты приходил на Оленьи Поляны?
– Да… – помедлив, ответил незнакомец. – Нанимался стричь овец, но у них маленькое стадо – за три дня управились. Теперь у тебя хочу узнать, нет ли какой работы.
– А что ты умеешь делать?
– Все умею, что требуется мужчине. Кузнечное дело знаю.
– Надолго ли хочешь наняться?
– На это лето, а там как поживется.
– Работа у нас найдется, – Кальв еще раз в задумчивости взглянул на рукоять секиры. – Вот с этим ты тоже умеешь обращаться?
– Это орудие мне привычно не менее всякого другого.
– Ну, посмотрим. Ступай в дом, велю тебя накормить. Поживешь несколько дней, поглядим, что ты за человек.
– Благодарю тебя, – незнакомец еще раз кивнул.
– А зовут тебя как?
– Зови меня Триди.
У Кальва овец было под сотню – он торговал и чесаной шерстью, и готовыми тканями, часть которых производилось женщинами в его собственном хозяйстве, и для этого он держал с десяток рабынь. О появлении в округе человека по имени Триди Кальв знал от хозяев Южного Склона, как и о том, что тот ушел в Оленьи Поляны. После того его видели в Лосиной Горке – там он переночевал и расспрашивал о своем брате, по имени Хаки, не появлялся ли, мол?
Несколько дней Триди вместе с другими работниками усердно стриг овец и показал себя человеком дельным и уживчивым. Еще в первый день его появления Кальв тайком послал человека в Оленьи Поляны: дескать, пришел бродяга, назвался Триди, работал у вас, что о нем скажете? Можно ли пускать в дом? Вопрос понятный и объяснимый, но Кальв, имея свои дела со Снефрид, пользовался любым поводом, чтобы разузнать о ее жизни. Не прибавится ли у нее денег? Не убавится ли? Не получит ли она какие важные вести от мужа? Ответ пришел обычный: да, был такой, стриг овец, ушел, как работа закончилась, работник хороший. Кальв между делом, будто желая получше узнать нового человека, расспросил Триди о жизни в Оленьих Полянах, но и тот не сказал ничего особенно: да, прожил три дня, стригли овец, кормили хорошо, потом работа кончилась, ушел. Хозяйка – приятная женщина. Жаль, что живет одна.