Оружие Вёльвы
Шрифт:
Вот Вегард зашел в дом и сделал несколько шагов, внимательно осматриваясь. Он видел обычную утварь небогатого жилья, черные камни и серую золу очага. Рядом с очагом на лавке стояли два глиняных горшка, накрытых передником. И никого живого в доме.
Снефрид из-под передника почти ничего не видела, но хорошо слышала, как Вегард осторожно проходит в двух шагах от нее. Даже видела его ноги – он остановился прямо перед ними, осматриваясь. Вот-вот он скажет: «Что за тролль! Женщины, зачем вы сидите здесь, накрывшись грязным передником?» Ну и глупо же они будут выглядеть!
Но Вегард ничего не сказал, а прошел в дальний конец дома. Осмотрел все углы, направился назад к двери. Еще раз огляделся и вышел. Хравнхильд сжала руку Снефрид, призывая сидеть тихо. Дверь Вегард оставил открытой, и им было хорошо слышно, как он заходит сперва в кладовую, потом в хлев, потом в пустую, отдельно стоявшую пивоварню.
Потом эти звуки стихли. Через какое-то время Хравнхильд стянула передник с головы и подошла к двери.
– Он ушел, – вполголоса сказала она, затворяя дверь. – С ним и правда мальчишка из Зеленых Камней, Халлев сынок. Зачем Кальв сюда его послал?
– Он же сказал, – у Снефрид слегка дрожал голос. – Он ищет своего Хаки. Но как он нас не увидел?
– Это простые чары – морок, отвод глаз. Он увидел вместо нас или два котла, или двух собак, или вовсе ничего. Но если он повадится сюда ходить… – Хравнхильд поджала губы и обхватила себя за локти, – мне придется от него прятаться и дальше.
– Но почему? Если Хаки никто не видел, кроме тебя… А Кари вовсе не услышит, о чем его спрашивают.
– Мне нельзя с ним видеться. Хаки взял с меня слово, что я расскажу всю правду, если кто-то будет искать его… или ларец. Я не могла отказаться, – с досадой пояснила Хравнхильд, видя недовольство на лице племянницы. – Он наложил на меня заклятье, умирая, я не успела ничего сделать. Если я нарушу слово, он станет таскаться сюда… хотя я положила на него сверху три камня, самых больших, какие сумела поднять! А из него едва ли выйдет такой хороший любовник, чтобы мне хотелось принимать его каждую ночь! Слишком уж он будет холоден и тяжел! Бревно бревном!
Снефрид не смогла не улыбнуться – она надеялась, что насчет любовника тетка все же шутит.
– Фридо, ты сама видишь, к чему ведет твое упрямство! – Хравнхильд подошла к ней и взяла за руку. – Зачем тебе этот проклятый ларец! Отдай его мне!
– Не могу. Теперь не могу. Вегард тоже взял с меня клятву – что я не отдам ларец никому, кроме него, пока ключ и замок не встретятся. А этого, видно, никогда не будет, потому что ключ у их третьего брата, который сгинул где-то за южными морями три года назад.
– Ну так отдай ему! Если я расскажу, где эти троллевы деньги… Пусть сам достает их и отдает тебе твою сотню. И проваливает отсюда ко всем троллям. Нам же станет легче: ты заплатишь долг, а если их тяжба не сложится, то разбогатеешь на сотню серебра! Я тогда даже поверю, что твой непутевый муж иногда выигрывал! А эти троллевы викинги уберутся из нашей округи, и мы больше никогда их не увидим!
Снефрид вздохнула и снова села.
– Ты не говорила бы так, если бы знала… Сдается, Хаки рассказал тебе меньше, чем Вегард рассказал мне.
– Ты говоришь о том, что они собираются оживить своих подельников? – хмыкнула Хравнхильд. – Да, шестьдесят оживших мертвецов никому не пожелаешь увидеть. Но я думаю, все это бредни и ничего такого у них не выйдет. Фрейру не дано власти поднимать мертвых. Я ему так и сказала, но этот старый турс мне не поверил. Хаки, а не Фрейр.
– Так ты не знаешь, кто их этому научил? – Снефрид выразительно взглянула на тетку.
Невольно она испытывала торжество: впервые в жизни она владела более важным священным знанием, чем знаменитая ворожея, вирд-кона и даже «медвежья жена».
– Кто? Урд из Источника? Сама Хель?
– Почти. Это была та старуха, что держит нить Бьёрна конунга.
– Что? – Хравнхильд, тоже было севшая, вскочила и уставилась на племянницу широко открытыми глазами.
– Она явилась им во сне, сразу всем троим. Сказала, что она – спе-диса Бьёрна конунга. И научила их заклинанию, чтобы в обмен на ларец Эгир отпустил их погибших побратимов. Понимаешь, зачем ей это? Она хочет натравить этих мертвецов, очень злых и жаждущих мести, на того человека… твоего… сына Алов.
Хравнхильд села. Не задавая ненужных вопросов, она обдумывала услышанное, глядя куда-то в пустоту.
– Вот оно что… – пробормотала она. – Старая паучиха не справляется сама, ей понадобилась помощь из Хель.
– Он сказал, что Бьёрн конунг не может сладить с внуком, и его спе-диса вот так решила ему помочь.
– А ведь он скоро будет здесь.
– Кто? – Снефрид вздрогнула.
– Эйрик. Они наслали на него сильнейшее желание прибыть к Уппсале и дать бой деду. Но он не из тех, кто боится боя, а к чему все придет – еще увидим. Если, конечно, старый Бьёрн не заручится помощью мертвецов.
– Не заручится. Если ты не укажешь Вегарду, где деньги, он не сможет выкупить ларец.
– Думаешь, это его остановит?
– Он сам сказал, что у них есть закон: не воевать с теми, у кого нет мужской защиты.
– Твой отец уже дома.
– Едва ли он сейчас сочтет моего отца подходящим соперником, – Снефрид вздохнула и помрачнела еще сильнее, вспомнив, ради чего пришла. – Но было бы хорошо, если бы ты научила меня делать эти чары… с передником. Ты говоришь, это не трудно?
Хравнхильд тяжело встала со скамьи, прошла к ларю в дальнем углу, отвязала от пояса ключ, отперла замок и подняла крышку. Порылась внутри, вынула кожаный мешок и поманила Снефрид к столу. Когда та подошла, Хравнхильд выложила из мешка на стол два удивительных предмета.
Первым был небольшой жезл, отлитый из бронзы так, чтобы придать ему сходство с еловым веретеном. На конце, где у веретена делают противовес из связанных пучком тонких веточек, такой же пучок был отлит из самой бронзы.
Снефрид рассматривала жезл вёльвы. Прошло двадцать лет, с тех пор как она видела его в первый раз.
– Я уже видела его однажды. Когда мне было около четырех и мать в первый раз привезла меня сюда после смерти бабки Лауги.
– Я не показывала его тебе.
– Мне показывал Хравн. Вы с матерью были где-то снаружи.