Оружие Вёльвы
Шрифт:
Вдруг на голову ей обрушился удар, и она повалилась на землю – это раб, видя, что не вырвет правую руку из мертвой хватки жертвы, ударил ее левой. Но его запястье она так и не выпустила и невольно дернула, заставив его склониться вслед за нею. Еще рывок – и он вывернул запястье из ее онемевших пальцев. Теперь она беззащитна, сейчас он всадит клинок сверху прямо в ее горло или в грудь.
Раздался глухой звук удара, но Снефрид ничего не ощутила. Зато убийца охнул и пошатнулся.
Лунан, шедший за госпожой, при внезапном нападении было растерялся и окаменел на месте. Слишком быстро все произошло, да и
Оружия у него не было, да и не умел он с ним обращаться. Зато в руках у него было большое дубовое блюдо. Скинув рыбу наземь, Лунан перехватил блюдо поудобнее и со всей силы врезал злодею по голове. Невысокий и жилистый, Лунан был достаточно силен, чтобы удар вышел ощутимым. Настолько, что само блюдо, уже не новое, треснуло на всю длину.
Полулежа на земле, Снефрид увидела, как убийца покачнулся, склонился под ударом, потом схватился за голову. Из-под пальцев хлынула кровь. Он шатался, силясь устоять на ногах.
В это время у него за спиной мелькнуло движение; Снефрид не успел увидеть, кто там, но тут же убийца повалился на мостки лицом вниз – мало что не ей на колени. Хлынула потоком кровь из разрубленной шеи, марая ее подол, у Снефрид перехватило дыхание и она резко замолчала – и только тут осознала, что все это время вопила не переставая.
У нее на глазах какой-то бородач опустил окровавленный меч. Кажется, она уже видела эти продолговатые глаза под ровными черными бровями, жесткие скулы, впалые щеки; сейчас это лицо было искажено яростью и от этого, словно от широкой улыбки, на правой щеке образовалось заметное углубление. Но в эти мгновения Снефрид не могла вспомнить даже собственное имя.
– Госпожа! – Возле нее упал на колени Лунан, весь дрожа. – Ты живая?
– Не бойся, госпожа! – Свирепый бородач отдал окровавленный меч кому-то позади себя и бережно поднял Снефрид на руки. – Это я, Лейви Рокот. Я твой друг. Не бойся, с этим гадом уже все. Сейчас я тебя отнесу в дом. Сильно болит?
Эйрик лежал, подумывая, не пора ли и ему вставать, как его чуткий слух различил за дощатой перегородкой, в гриде, непривычную суету. Беготня, крики. Но едва он поднял голову, как дверь спального чулана рывком распахнулась и перед ним предстал полуголый Альрек – с возбужденным видом и вытаращенными глазами.
– Лежишь? Снефрид чуть не убили!
Эйрик рывком поднялся. Он различил имя Снефрид и слово «убили», и внутри все оцепенело от страха. Ее смерть будет и его смертью…
– Она жива? – Он подался к брату.
– Жива вроде, – тот на всякий случай попятился. – Но ранена сильно.
Эйрик схватил с ларя свои штаны и стал совать ноги в штанины, от торопливости путаясь. Едва завязав гашник, выскочил в теплый покой.
– Где она?
– Там, конунг! – сразу множество рук показали ему налево. – К женщинам понесли.
Не решаясь соваться в спальный чулан к конунгу, Лейви Рокот отнес Снефрид в женский покой. Все рабыни уже давно встали и разошлись, кто к скотине, кто в поварню, и
От вида Снефрид женщины пришли было в ужас – вся левая половина ее тела была залита кровью, на боку поверх одежды виднелся разрез, такой длинный, что, казалось, сейчас все внутренности вывалятся наружу. Однако Мьёлль, хоть и оледенела от ужаса, сумела не потерять самообладания.
– Ножницы!
Чьи-то дрожащие руки подали ей ножницы. Она разрезала хенгерок, потом сорочку, так чтобы можно было осмотреть рану.
– Тряпку чистую! Воды!
Мьёлль смывала тряпкой кровь, когда некая сила раздвинула толпившихся у нее за спиной женщин и над нею навис полуголый Эйрик. Сперва он тоже вздрогнул от обилия крови на одежде и на тюфяке, но как раз в это время стала видна рана, и у него отлегло от сердца. Клинок рассек мышцы на ребрах, но внутрь тела не проник.
– Пусти!
Отодвинув Мьёлль, Эйрик сам осмотрел рану. В этом он разбирался лучше любой женщины.
– Это надо шить. Бегите найдите Бьярта Березу, он лучше всех умеет.
– У меня есть… иголка… серебряная… – кривясь от боли, прохрипела Снефрид. – Пусть… Мьёлль найдет. И возьмите берестяную мазь, лапчатку и змеиный корень, у Олава есть…
Ей было трудно говорить не только от боли: голос у нее оказался напрочь сорван, и теперь она могла только хрипло шептать.
Эйрик наконец перевел дух и ободряюще сжал руку Снефрид, другой рукой прижимая к ее ране сложенное полотенце. Рана, хоть и длинная, жизни не угрожала. И, когда страх за ее жизнь перестал его отвлекать, он почувствовал, как внутри поднимается ярость. Та самая ярость, что способна сносить все на своем пути. У него дрогнули ноздри; на миг лицо окаменело, в глазах исчез смысл… Вот-вот это лицо исказится и станет страшным, как лесной пожар…
Но тут Эйрик взял себя в руки. Тому способствовал и вид Снефрид – Эйрик помнил, что сейчас ему никак нельзя приходить в ярость, это убьет его. Отвернувшись, он глубоко дышал, с усилием подавляя порыв.
Овладев собой, он вышел. Навстречу ему шел Бьярт Береза, лучший в дружине лекарь. Кивнув ему на дверь, Эйрик взглянул на толпившихся перед ним хирдманов.
– Кто это сделал?
– Тот самый раб, что приехал с молодой госпожой Сигню, – ответил ему Торгрим, сам в большом смятении и тревоге от чувства своей вины. – Конунг, я сам его обыскивал. И его, и их пожитки. У него не было этого ножа. И из наших никто его не признал.
– И где он?
– Во дворе валяется, где все случилось. Лейви Рокот его зарубил.
– А девка где?
Торгрим показал на кладовую, где лежал Олав. Эйрик прошел туда.
Но он успел не первым. Когда он вошел, Йомар Огнеборец с несколькими своими людьми просматривал пожитки, выброшенные из короба прямо на пол. Тюфяк и прочая постель Сигню была скинута с полки, сенные подстилки разворошены. Эйрик быстро оглядел кладовую и заметил девушку, но узнал ее только по цветному платью: она полусидела, неловко привалившись к полкам, руки у нее были связаны за спиной, причем так, чтобы пальцы переплетались, а на голову надет полотняный мешок.