Оружие
Шрифт:
Выслушав тираду сумасшедшей, Кельвет посоветовал ей лезть обратно и не высовываться, иначе он не принесет ей с охоты обещанное кроличье ухо.
– Ты слеп, черноглазый, будто глаза у тебя побелели, - рассердилась старуха.
– Спроси у своей подруги, слышит ли она поля?
– Не подруга она мне, - возмутился мальчишка.
– Она старая, и глаза у неё цветные.
– Подруга слышит поля!
– Ну, слышу, - произнесла я, отворачиваясь.
– Дальше-то что?
Старуха расхохоталась и, высоко подпрыгивая, направилась на площадь, вопя во всё горло, что пророк скоро вернется, а Кельвет так и остался сидеть с открытым ртом и смотреть на меня в оба своих черных, как Тьма, глаза.
– Ты слышишь поля?
– Когда кто-то их использует - да. А в чем проблема?
– Вепря мне на пути! Но ты же..., - мальчишка покачал головой.
– Старуха мелет чушь. Ты не та, у тебя глаза цветные. Ты просто... подруга...
С тех пор юный кевт стал водить меня по своим тропам.
Кельвет по утрам, как и большинство ребят его возраста, ходил проверять расставленные им ловушки. За каждым из мальчиков егеря закрепляли участок леса, где дети могли спокойно охотиться, не мешая друг другу, и совершенствовать свои навыки.
Кельвет в свои тринадцать слыл опытным охотником даже среди старших. Он виртуозно пользовался полями, глуша шаги, запахи, почти полностью скрывая свое присутствие с помощью умелого морока или "плаща". Кельвет не то, чтобы пользовался полями, он ими жил.
Естественно, что такой мастер после выше описанного разговора заинтересовался моей скромной персоной, и, в первый же день предложил сходить с ним помолиться полям.
– Никуда я не собираюсь идти, - отрезала я, подбрасывая дров в камин и кутаясь в одеяло. В доме, что выделили миссии, царил жуткий холод.
– Демоны бы побрали ваши морозы.
– Морозы не мешают думать. Лень - мешает, - Кельвет хмурился.
– Не верю, что ты слышишь поля. Ты слабая. И трусливая. Боишься идти в лес.
Умело играя моей гордостью, мальчишка ухитрился-таки вытащить меня на прогулку.
Мы нарушали устав миссии - уходили без предупреждения, без сопровождения, без какой-либо цели. Я таскала с собой вверенный мне фотоаппарат, чтобы хоть как-то объяснить своё отсутствие.
В общении с Кельветом были свои плюсы - он отлично знал местность вокруг поселка. Жители Ям промышляли охотой и рыбной ловлей, и дети, едва научившись держать луки (огнестрельное оружие в резервациях было запрещено), отправлялись вместе с родителями в леса за дичью или в море за рыбой. Местные разводили пушных животных - серых лисиц, горных ласок, огненных белок. Клетки со зверьками занимали одну треть поселка, который, к слову сказать, был довольно большим и по размерам не уступал прэнскому городку Хатихи. Дома кевтов находились исключительно внутри частокола, служившего защитой от хищных животных, которых в лесу водилось в изобилии.
Первый раз мы ходили к морю. Кельвет вел меня через какой-то каменный лабиринт и, когда мы внезапно вышли на каменистое побережье, приливная волна обдала нас с головы до ног. Если мой юный друг успел закрыть себя "стеной", то я промокла до нитки. Весь следующий день я отогревалась в коморке у смотрителя лодок, который курил черную траву и рассказывал о призраках полей, что бродят по лесам в лютый холод, когда даже волки не воют.
– Идешь среди деревьев - темень, что глаза мои, - говорил смотритель, закидывая дрова в печку, наверху которой, завернувшись в одеяло, дремала я. Кельвет внизу на скамейке и пил чай из сосновых иголок, фыркая, как лакающий молоко кот.
– А на небе звезд - полоно, как пчел по лету. Идешь. Тихо. И вдруг слышу - шепчутся, едва-едва. Одна упадет в дебри, кричит, стонет, плачет, а потом дух её среди деревьев ходит. Мимо озера и дальше, в чащу.
– Звезды всегда падают в Сельт Ойме, озеро Духов, - пояснил Кельвет.
– Что за озеро?
– спросила я, высовываясь из-под одеяла.
– Я тебе покажу.
– Да не увидит она, - смотритель махнул рукой.
– Глаза цветные.
– Она поля слышит.
Кевт разинул рот, выронив сигарету с черной травой.
– Да ну?!
– Её нам привез чинньез, - продолжал Кельвет выбалтывать наши секреты.
– Только ты не говори, что один из чинньезов тут, он злющий, как медведь после спячки.
Мы вернулись в поселок перед закатом, а вот Арельсара не было у себя до самой ночи. Кэрроу, с которой мы делили комнату, жаловалась, что мы бросаем её.
– Ты где-то бродишь по утрам, он - вечно пропадает в лесах, - говорила эльфийка, с грустью смотря на пляшущее в камине пламя.
– Эта миссия - курам на смех. Все чем-то заняты, но забывают о главных целях.
Не дослушав её, я заснула.
В одной из вылазок компанию нам составила Элладор. В Ямах она помогала женщинам кормить зверьков и чистить клетки, но кевтиянки держались отстраненно, и Элладор грустила. Мне было искренне её жаль, и я уговорила Кельвета принять её в нашу группу.
– И часто ты убегаешь из поселка?
– спросила она, когда мы бродили по лесу в сопровождении моего юного друга.
– Почти каждый день, - ответила я.
– Как тебя отпускают?
– За мной не смотрят, мне так кажется.
Элладор печально улыбнулась.
– А нас никто не хочет вести в лес. Выходим, разве что, с миссионерами. Странно, да?
Я пожала плечами.
– Кроме Кельвета я не с кем не общаюсь.
Мальчишка, кстати, был совсем не восторге от общества Элладор. Он говорил с ней исключительно на древнем, даже когда она сама переходила на кевтский.
Когда Кель ушел проверить ловушки, оставив нас близ древней, рыжей сосны, Элладор раздраженно сообщила мне, что разочарована.
– Живут, как животные, - процедила она, оглядываясь.
– Здесь нет воинов, только тупоголовые охотники и рыбаки, которые только и думают, что о лесе и море. А дети - дикари. Как такое могло случиться? Где их гордость и сила? Мне стыдно за свой народ.
– А что ты представляла, живя на теплом, мирном Прэне?
– не без недовольства поинтересовалась я. Стало обидно за жителей Ям.
– Они хотят только мира, вот и всё.
– Мира! Они забыли, кто такие эльфы, и что они сделали с их родными, с их Ара-казом. Кто-то должен им напомнить...
Нахмурившись, я посмотрела на кевтиянку, которая до крови кусала губы, глядя в одну ей известную даль.
– Может, тебе стоит больше с ними общаться? Понять их?
– Как будто они хотят общаться со мной!
Больше Элладор с нами на прогулки не ходила.
На четвертый день мы с Кельветом дошли до лесного замка, точнее, его развалин. От некогда огромного сооружения, возвышавшегося прямо посреди леса, осталась целые горы камней, разбросанных на милю в округе, да две массивные, толстые башни, у одной из которых обрушалась крыша, а вторая, хоть и с проломами в стенах, выглядела относительно целой. С западной стороны замка находился ров. По крайней мере, так называл зеленое болото Кельвет.