Осада
Шрифт:
Верзила зевнул.
— Ну, так утром и приходи. Тогда семью твою и выпущу.
Он потянул за ручку двери, но Иса подставил ногу, не давая той захлопнуться.
— Хватит с меня ждать! Я сделал все, о чем просил Халиль. Моя семья теперь свободна, и медлить я не стану ни минуты. Проведи меня к ней. — Иса потянулся к мешочку на поясе. — Дважды просить я не стану.
Завидев мешочек, верзила отступил.
— Ты это спрячь, — буркнул он испуганно. — Не нужно тут ядов. Если уж так торопишься, пойдем, отведу тебя к семье.
Он впустил Ису и провел коридором с несколькими дверями. За ними похрапывала дюжина стражей, приставленных Халилем караулить семью Исы. Та содержалась на втором этаже — оттуда было труднее сбежать. Они добрались до лестницы, верзила приказал Исе идти вперед. Тот
— Они во второй комнате справа, — сообщил страж. — Дверь не заперта. Они ждут.
Указаний Исе не требовалось. Он промчался по коридору, распахнул дверь. В безоконной комнате было совсем темно, свет проникал лишь через дверь. Где же они?
— Джина! — позвал Иса. — Дети мои!
В ответ — молчание. И тут в ноздри ударил тяжелый запах гниющей плоти. Здесь воцарился некий ужас.
— Джина? — позвал снова Иса, уже обуянный страхом.
Он сделал еще пару шагов и наконец увидел семью. Жена и дети лежали, недвижимые, у дальней стены. Кинулся к ним, упал на колени… И у нее, и у сына, и у дочери перерезаны глотки. Судя по разложению, убили их несколько дней назад.
— Халиль велел поблагодарить тебя за службу, — произнес стоявший в дверях верзила. — Увы, ты слишком опасен, чтобы оставить тебя в живых. Как визирь и обещал, ты соединишься с семьей — навечно!
Иса кинулся к двери, но та захлопнулась перед носом. Лязгнул засов, потом еще один. В комнате воцарилась кромешная темень. Иса заколотил по двери кулаками.
— Ты за это ответишь! Ответишь! — закричал он яростно.
Он не дождался ни звука. Иса подергал ручку двери, наподдал изо всех сил — бесполезно. Прочные, толстые дубовые доски. Без топора с ними не управишься. Все, он попал в ловушку.
Иса осел на пол, обессилев. Столько лет риска, столько всего он сделал для Халиля, но так и не смог спасти близких. Все напрасно, жизнь утратила смысл. Но нет — пусть не сумел сберечь семью, он еще в силах за нее отомстить.
— Халиль, — пробормотал он под нос, а затем повторил ненавистное имя десятки, сотни раз, будто заклинание.
Имя врага придавало сил, возвращало смысл жизни. Пусть Халиль испытает те же страдания.
Но прежде всего предстоит умертвить верзилу, тюремщика и палача семьи. А для этого придется выбраться отсюда. Иса закрыл глаза, постарался очистить разум, не замечать жуткого гнилого смрада, исходившего от тел любимой жены и детей. Наверное, времени еще достаточно. Скорее всего, его заперли умирать от голода и жажды — но, если повезет, пришлют кого-нибудь добить. Тогда можно будет разделаться с убийцей и выйти. Даже если за дверью окажется сразу вся местная охрана, Иса очень дорого продаст свою жизнь. Если же убийцу не пришлют, он просто-напросто выберется другим способом.
Иса закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на задаче. Прошло, казалось, совсем немного времени, но на его бритом черепе проступили капли пота. Дверь за спиной излучала жар. Иса прикоснулся к стене у двери, к полу — доски теплые. Припал к щели, принюхиваясь, — так и есть, дым. Они подожгли дом. Верзила задумал сжечь Ису заживо.
Иса деловито обошел комнату, ощупывая ее там и тут, пробуя всюду в поисках слабины, щелей, чего угодно, что помогло бы бежать. Ничего. Он пошел было по полу, притопывая, отыскивая разболтанные половицы, но вскоре оставил это занятие. В самом деле, если он и выберется через пол, то угодит в самый пожар. В комнату начал просачиваться дым. Кашляя, Иса принялся вновь ощупывать стены. Надо успеть, успеть. Стал простукивать, двигаясь по кругу. Начал от двери, прошел до угла, повернул, добрался до второго. Ничего. Дым сочился между досками пола, от него першило в глотке, жгло глаза. Иса прижал рубаху ко рту, пытаясь защититься, но все равно кашлял и перхал — дышать было нечем. Он двинулся вдоль дальней стены, где лежали тела близких. Снова без толку, лишь глухой стук твердой толстой штукатурки. Он уже почти лишился надежды, но звук неожиданно изменился. На высоте талии, как раз над трупом жены, стена отозвалась гулко — за тонким слоем штукатурки скрывалась пустота. Иса приложил ухо к стене, ударил еще раз, сильнее. Точно, за тонкой перегородкой — пустота. Наверное, в этом месте когда-то забили и замазали окно или дверь.
Иса вытащил нож, попытался воткнуть — впустую. Отлетело лишь несколько крупинок штукатурки. В отчаянии он отступил на шаг и ударил ногой изо всех сил. Стена задрожала. Иса наподдал снова, и та, судя по звуку, подалась. Он собрался пнуть еще раз, но обратил внимание на то, что в комнате посветлело. Обернулся — дверь уже объяли языки пламени, наползавшие на стены, на потолок. Времени не осталось совсем.
Иса отошел в середину комнаты, нацелился и побежал. Со всего маху ударил плечом в стену. Он проломился с грохотом и обнаружил, что падает. Но пролетел он немного, всего несколько футов, и приземлился на крышу соседнего одноэтажного дома. Было больно. Иса поднялся, шатаясь и кашляя — наглотался едкого дыма. Ударив плечом о стену, он выбил сустав, и теперь волнами накатывала адская боль. Но главное — живой…
Шатаясь, Иса поплелся по плоской крыше. Спрыгнул, прислонился к стене и одним резким движением вправил себе плечевой сустав, стиснув при этом зубы, чтобы не заорать. Когда боль унялась, он вышел с улицы, двинулся кругом и попал на другую, ведшую к горевшему дому. Мимо сновали люди, таскали ведрами воду от ближайшего колодца. Неподалеку зазвонил колокол. У дома собралась толпа зевак, поглазеть на пожар. Верзила палач тоже стоял и любовался делом своих рук.
Иса вынул флакон с темной вязкой жидкостью, аккуратно уронил три капли на лезвие кинжала. Затем протолкался сквозь толпу, подобравшись к верзиле сзади. Быстро резанул по шее, нанеся совсем небольшую ранку. Верзила схватился за порезанное место, обернулся и встретился взглядом с Исой. Глаза палача остекленели от ужаса, рот раскрылся, но из него уже не вырвалось ни звука. Яд действовал быстро. Иса схватил ненавистного палача, подтянул к себе и зашептал на ухо, вытирая кинжал о его рубаху:
— Чувствуешь, как действует яд из сушеных листьев лавровишни? Через пару минут ты умрешь — намного быстрее, чем заслуживаешь.
С тем Иса выпустил его из объятий, шагнул назад, в толпу. Верзила затрясся, рухнул и забился в конвульсиях. Стоявшая рядом женщина в чадре завизжала. Толпа в ужасе отступила от верзилы, неистово дергавшегося и ронявшего пену с губ.
— Что с ним? — спросил кто-то.
— Его обуяли злые духи! — крикнули в ответ.
Верзила выгнулся, выпучив глаза, дернулся еще пару раз и замер. Все было кончено. Двое мужчин оттащили тело к обочине, чтобы оно никому не мешало, пока не подберет родня, власти или бродячие собаки. Кто первым найдет, тому и достанется. Толпа же вновь уставилась на пожар. Иса тоже остался посмотреть на огонь. Мимо все так же сновали водоносы. Через час с небольшим стало ясно: соседние дома спасены, огонь на них не перекинется. Толпа потихоньку разошлась, но Иса ждал, пока пламя не угаснет вовсе, пока не дотлеют угли. А тогда взошел на пепелище, взял горсть пепла и всыпал в мешочек, висевший у пояса. Вот и все, что осталось от его семьи, от жены, сына и дочери. Над головой занимался рассвет. Иса направился к реке Марице — найти лодку, чтобы доплыть до Константинополя и разыскать там Халиля.
ГЛАВА 19
Понедельник, 7 мая 1453 г.
Константинополь
37-й день осады
С факелом в руках Тристо брел по туннелям под Влахернским дворцом, спеша закончить нудный полуночный обход и заняться более приятными делами. Хотя большую часть подземных ходов он взорвал собственными руками, некоторые пришлось сохранить. Тристо боялся, что, если обрушить их, обвалится и весь находившийся над ними дворец. Входы в оставшиеся туннели заложили кирпичом, и у каждой стены Лонго поставил стражу. Тристо уже проверил три караула, теперь торопился к четвертому. Последний оставленный туннель, самый дальний от дворца, вел к воротам Харисия. Тристо застал двух охранников — Бенито и Роберто, старых приятелей, сражавшихся вместе с Лонго уже долгие годы, — за игрой. Оба сидели, привалившись спинами к бочке с порохом, и в свете висевшего на стене фонаря вовсю метали кости.