Осень прежнего мира
Шрифт:
— А, друиды, — разочарованно протянул Бревин. — Если так жить, то ни дерева не срубить, ни города нового не построить — всё равно придётся кого-нибудь уничтожать. Куда же деваться людям?
— Можно так же спросить, куда деваться ольтам, дарионам, всем остальным.
— Вот для этого война и нужна. Потому что и люди, и все прочие как плодились, так и будут плодиться.
— Вам, возможно, покажется это странным, — возразил Нерлон, — но население всех рас, кроме людей, не растёт уже две тысячи лет. Именно поэтому никто не хочет воевать на стороне людей.
— Быть того не может, — отрезал Бревин.
— Вас же не удивляет, что, скажем, крысы не плодятся так, что вытесняют всё остальное?
— Естественно. Во-первых, хищники, а во-вторых, мор…
Бревин осёкся и не окончил фразу.
— Именно, — кивнул Рамдарон.
Шантирец не сразу осознал, что означает услышанное им.
— Так это что — все остальные…
— Нет, — ответил Рамдарон. — Мы сами. Мы сами себе мор, хищники и добыча. Причём, как правило, так поступают те, кто гордятся своей цивилизованностью. Остатки диких племён живут в равновесии с природой.
— Отвратительно, — содрогнулась Коллаис.
— Вполне с вами согласен, — Нерлон был само спокойствие. — Но мы отвлеклись. Итак, наши оппоненты — лабораторию которых вы помогли захватить — развивают за последнее время очень бурную деятельность. Готовятся могучие средства ведения войны. Алхимические составы — яды, возбудители ужасных болезней, одурманивающие средства; ведутся эксперименты по превращению людей и других рас в оружие уничтожения; организуются беспорядки у тех, с кем намерены воевать…
— Но ведь всё это запрещено! — воскликнул Ользан. — Когда закончилась война у Шести Башен, всё это было признано недостойным и запрещено, и принято всеми государствами.
— Запрещено. Но очень эффективно. Моя работа состоит в том, чтобы улавливать отклонения от нормы и закономерности, — пояснил Нерлон и скрестил пальцы у ладоней. — Ничто не может быть совершенно случайным. Я узнаю обо всём, и, при достаточно долгом размышлении, очень многое укладывается в одну и ту же схему. Как, скажем, истории с тремя конвертами.
— То есть как это? — не понял Бревин. — Вы изучаете всё? Вообще всё, что происходит в Оннде? Немыслимо!
— Не в Оннде, — поправил Нерлон. — Во всей Федерации. А что немыслимо — я ведь, как вы заметили, отличаюсь от вас, — и провёл рукой по голове. — Это утомительно, не стану спорить. Но вы живы — и отчасти это моё достижение. Разве это плохо?
— Вы что-то говорили об охоте, которая за нами организована. Кто её начал?
— Я думал, что вы догадываетесь, — произнёс Рамдарон.
Шантирцы некоторое время смотрели друг на друга.
— Посол! — воскликнула Коллаис.
— Верно, — подтвердил Нерлон. — Он вообще причиняет нам немало хлопот. Теперь, правда, когда во всех своих провалах он обвиняет вас, — палец в перчатке указал на Ользана, — нам несколько проще действовать. А вам надо будет в самом ближайшем времени скрыться из Оннда. Лучше вообще из Федерации.
— Опять! — с тоской простонал Бревин. — Не привыкли мы к странствиям.
— Что поделать, — пожал плечами Рамдарон. — По мере сил мы будем вам помогать. Конечно, если речь не пойдёт о вмешательстве во внутренние дела другого государства, — добавил он и надежда, появившаяся на лице Бревина, тут же растаяла. — Кстати, вот то, что я обещал, — и на стол легла увесистая тетрадь, сшитая из вороха листов самого разного размера.
— А если просто отсидеться в городе? — с надеждой спросил Ользан.
— Как пожелаете, — Рамдарон встал. — Мой совет — отправиться в путь, и желательно в какую-нибудь глушь. Война, судя по всему, неизбежна, но чем больше наших оппонентов мы успеем обезвредить, тем быстрее затянутся её раны.
Всем стало не по себе. Нерлон встал и накинул капюшон.
— Скажите, — спросила Коллаис, — а разве заниматься подобными вещами — это не задача правителей? А не кого-то ещё?
— Совершенно с вами согласен, — ответил Рамдарон и помахал рукой. — Мы ещё увидимся.
Что-то потёрлось о ногу Коллаис и исчезло. Только пыль закружилась над полом.
— Странная она какая-то, — задумчиво произнесла девушка, едва Ользан запер дверь за посетителями. — У неё страшно усталый вид.
— У кого это? — не понял Бревин.
— У Нерлон, естественно.
— С чего ты взяла, что это женщина?
— По-моему, это очевидно.
Бревин взглянул на художника, но тот пожал плечами.
— Понятия не имею, — пояснил Ользан. — Да и какая разница?
— Разницы-то никакой, — шантирец почесал подбородок, — но у меня не возникало сомнений, что это мужчина. С чего бы это?
Бревин сидел, погружённый в изучение оставленной Рамдароном тетради, когда дверь распахнулась и в комнату вошёл чрезвычайно недовольный Унэн.
— Что, уже ушли? — спросил он сердито.
— Кто? — спросил Бревин, не оборачиваясь, а Ользан кивнул.
— Так я и знал, — монах уселся в кресло и шумно вздохнул. — Я думаю — столько времени по душам не говорили, сейчас в тёплой компании… нет, он ловит меня на углу и говорит: «Сунь, оставайся на улице, следи за домом»! Отличная карьера — в сторожа! Ну, сам виноват, вино мы выпьем без него.
— Они посоветовали нам убраться из города подальше, — заметил Ользан. — Вот и думаем — куда деваться? Кстати, Унэн, не безопаснее ли просто в городе отсидеться?
— Ну нет уж, — Бревин стоически допил остатки чая и встал. — Я готов ещё пускаться в путешествия, когда мне советуют, но отсиживаться и бездействовать — ни за что. Вот, кстати, новости из Шантира. Не очень хорошие.
— Что там? — спросила его сестра.
— Шантир сдался Лерею, — он оглядел слушателей и поправился. — Заключил с ним военный союз, что в своей сути одно и то же.