Осень в Пекине
Шрифт:
— Поиздеваться надо мной решили? — спросил профессор. — Поставьте ему градусник, сейчас посмотрим.
Он сложил руки на груди и стал ждать. Практикант вышел и вернулся с дрелью и термометром. Потом он перевернул стул вверх ногами и принялся сверлить под сидением дырку, то и дело сдувая опилки.
— Поторопитесь, — сказал Жуйживьом. — Меня ждут.
— К обеду? — спросил практикант.
— Нет. Собирать авиамодель «Пинг-903». Вы сегодня, однако, любопытны.
Практикант закончил сверлить и
— Скорей вытаскивайте! — приказал Жуйживьом.
— Господи Иисусе!.. — охнул практикант.
Ртутный шар раздулся еще больше и лопнул у основания. Брызги кипящей ртути упали на кровать. В тех местах, где капнула ртуть, простыни в мгновение ока порыжели. На белой ткани проступили почти параллельные линии, сходившиеся в конце концов к ртутной кляксе.
— Переверните стул и уложите его как следует, — сказал Жуйживьом. — Позовите мадмуазель Курвандуй.
Старшая медсестра мгновенно прибежала на зов.
— Смерьте давление у этого стула, — велел Жуйживьом.
Практикант с предосторожностями взялся укладывать стул в постель.
— М-да, занятный случай, — строго заметил профессор, неотступно следя за действиями своего ассистента. — Да поосторожней же, не дергайте его так.
Практикант злился и действовал довольно грубо, отчего стул немилосердно скрипел. Поймав на себе взгляд профессора, молодой человек засуетился вокруг кровати с подчеркнутой аккуратностью профессионального яйцеглотателя.
— Надо, чтобы передняя кромка крыла была из того же материала, — сказал Крюк.
— Нет, лучше традиционная обшивка из бальзового дерева толщиной в полтора миллиметра. Тогда он будет легче.
— Если с таким мотором он на что-нибудь налетит — ему каюк, — предупредил Крюк.
— А мы найдем подходящее место, — сказал Жуйживьом.
Они разрабатывали проект крупногабаритной модели «Пинг-903», которую Жуйживьом специально подгонял к мотору.
— Это будет небезопасно, — заметил Крюк, — лучше держаться от него подальше.
— Какой же вы зануда, Крюк. Плюньте на все. В конце концов, я врач.
— Ну ладно. Я подберу запчасти, которых нам недостает.
— Не скупитесь. Я заплачу, сколько надо.
— Буду выбирать как для самого себя, — пообещал Крюк.
— Ни в коем случае! Выбирайте как для меня. Я так хочу. У вас отвратительный вкус. Идемте, я выхожу вместе с вами. Мне надо навестить больного.
— Идемте, — согласился Крюк. Они поднялись и пошли к выходу.
— Послушайте... — сказал Корнелиус Шмонт.
Он говорил еле слышным, сонным голосом; глаза его самопроизвольно закрывались. Жуйживьом устало вздохнул:
— Так, значит, эвипан вас уже не берет. И вы намерены снова донимать меня этими невообразимыми предложениями?
— Да вовсе нет! — сказал Корнелиус. — Но этот стул...
— Ну и что, что стул? Он болен, его лечат. Вы знаете, что такое больница?
— О Боже! — простонал Корнелиус. — Уберите его отсюда. Он скрипел всю ночь напролет...
Практикант, стоявший рядом, тоже, казалось, едва владел собой.
— Это правда? — спросил у него профессор. Тот кивнул в ответ.
— Можно было бы его выбросить, — сказал практикант. — Какой-то старый стул...
— Это стул эпохи Людовика XV, — назидательно сказал Жуйживьом. — И потом, кто из нас заявил, что у него горячка, вы или я?
— Я, — буркнул практикант. Его бесило, когда Жуйживьом начинал обхаживать стул.
— Ну так и лечите его.
— Я сойду с ума!.. — простонал Корнелиус.
— Тем лучше, — заметил Жуйживьом. — Наконец-то перестанете доставать меня своими дурацкими предложениями. Сделайте-ка ему еще один укол, — добавил он, обращаясь к практиканту.
— Ой, ой-ой-ой! — завопил Корнелиус. — Я уже не чувствую собственной ягодицы!
— Значит, дело идет на поправку.
В этот момент стул разразился целой очередью потрескиваний и похрустываний. Вокруг кровати распространился отвратительный запах.
— И так всю ночь, — устало пробормотал Корнелиус. — Переведите меня в другую палату.
— Вас и так положили в двухместную, а вы еще чем-то недовольны, — возразил практикант.
— Кроватей-то две, но стул уж очень воняет, — пожаловался Корнелиус.
— Да ладно вам, — сказал практикант, — думаете, вы очень благоухаете?
— Попрошу вас быть повежливей с моим пациентом, — одернул его профессор. — Что такое с этим стулом? У него что, проникающая непроходимость?
— Кажется, да, — сказал практикант. — К тому же давление сорок девять.
— Ну ладно, — заключил Жуйживьом. — Вы сами знаете, что надо делать. Счастливо оставаться.
Он нажал Корнелиусу на нос, чтобы его рассмешить, и вышел. Крюк ждал его с моделью «Пинг-903».
Крюк нервничал и кусал губы. Перед ним лежал лист бумаги, испещренный вычислениями и уравнениями двадцать шестой степени.
Искания и сомнения. Жуйживьом ходил взад-вперед по комнате, а чтобы не разворачиваться, от грязно-зеленой стены обратно он шел пятясь.
— В здешних условиях ничего не выйдет, — объявил Крюк после долгого молчания.
— Вы просто паникер, — сказал Жуйживьом.
— Здесь мало места. Он будет пролетать четыре измерения в минуту. Вы можете себе представить, что это такое?