Осенние дали
Шрифт:
— Вот иду, не проваливаюсь. Но как машины пойдут — время покажет. — Протасов кивнул на Камынина. — Его спрашивай, он и главный «повар»… и ревизор твоей дистанции.
— Оценку мы дали вполне удовлетворительную, — поспешно сказал Андрей Ильич.
— Что-то вы слишком спокойно говорите, — недовольно заметил ему Протасов. — Вам бы как начальнику вообще следовало пример показать, вы же тянетесь на прицеле у соседа.
Шедший в этой же группе Горбачев сострил:
— Так и должно быть, Семен Гаврилыч. Ведь Андрей Ильич начальник временный. Настоящий хозяин доротдела — Николай Спиридоныч. Ну, вот его положение и обязывает идти в голове. Скоро и детчинцы закончат свой участок, тоже квашинская дистанция.
— Может, начнем? — сказал Протасов, глянув на часы. — Все готово?
—
— Открывайте торжественную часть, они как раз и подъедут. Небось народ пришел не только поздравить шебальцев и обменяться опытом. Молодежь и потанцевать не прочь. Чего их задерживать? Пускай уж для всех сегодня будет настоящий праздник. Видите, парить начинает? Не собралась бы гроза.
— Совершенно правильно. Замолаживает. Тогда я пойду распоряжусь.
И Хвощин, коротко, энергично размахивая перед животом руками, направился на широкое поле за обрезом, окруженное с трех сторон лесочком; в народе это место называли Зеленый зал. Группа руководителей во главе с Протасовым, не торопясь, проследовала к небольшой свежеоструганной трибуне, обтянутой спереди кумачом.
Действительно, начинало парить. Как-то незаметно небо заполнили рыхлые с подбоем облака, и его синь помутилась, точно ее пропитала пыльная мгла, поднятая тысячами ног строителей. Невесть откуда поналетели зеленые мухи, оводы; низко проносились стрижи, едва не чертя по сухой траве острыми крыльями. Многие лица землеустроителей блестели от пота.
Митинг начался.
Руководитель шебальцев доложил областному штабу о досрочном выполнении задания. Протасов вручил ему переходящее Красное знамя обкома и облисполкома. Затем Камынин выдал передовикам строительства ценные подарки, почетные грамоты. С ответным словом выступили знатные шебальские мастера.
После этого на трибуну стали подниматься застрельщики, новаторы, ударники с других участков: делились опытом, рассказывали, как проходят работы на их отрезках трассы. После землекопа Гадеева и суходревского мостовщика слово предоставили молоденькому весноватому шоферу с Загорянского участка Мише Грибову. Над левым кармашком его серенького пиджака скромно блестел комсомольский значок.
— Поделюсь и я с вами, товарищи… небольшим своим опытом, — начал он, волнуясь и поправляя ворот новенькой косоворотки. — Мне не в пример выступавшему деду-землекопу… да и мостовщику, эвон сколько им годов… я впервой на трассе участвую. Что я? Кончил семилетку — да и в колхоз. Откомандировало меня сюда правление нашего «Колоса» вместе с машиной. Теперь ежели сказать… как привыкли мы работать? Выдумку все ищут. Я и раскинул мозгой: вот бы пару лишних рейсов выкроить, обеспечить свой участок песком?! С чего начал? За день до выезда как следовает подготовил машину, захватил какие имел запасные части в ездку. В случае мелкой аварии холодный ремонт — на ходу. Самолично. Работал аккуратно, с полной нагрузкой, без подобных происшествий. Таким манером я за двадцать дней вывез триста десять кубометров стройматериала и сменную норму легулярно выполнял на двести процентов с гаком. За такое наш районный Загорянский штаб вручил мне переходящий красный флажок… вон он на машине. Обратимся вперед. Спрашиваю себя: «Все, Миша, выжал из трехтонки? Нельзя ли еще подкрутить какую гайку?» И чего ж придумал?
Безусое лицо шофера Грибова смущенно заалело, пухлые губы повела нерешительная улыбка: видно, ему неловко было выступать перед таким скоплением людей. Из задних рядов ему закричали товарищи, уже успевшие ради праздника распить бутылочку:
— Задохся, Мишка? Мотор перегорел?
— Жми на третью скорость!
Грибов сделал такое, движение, словно отодвинул парней. В толпе засмеялись.
— Свои перевозки я завысил аж… целиком в три раза. — Глаза шофера вспыхнули горделивой радостью, он наивно, доверчиво улыбнулся всем ртом. — Как достиг? Разобъясню. Обыкновенно все водители едут с трассы на кальер порожними, я ж решил не допускать. И вот на обратном ходу загружаю машину камнем, лесом и по указке прораба сваливаю на обрезе в положенном месте. Строителей иной подброшу… тоже экономлю
Парни сзади опять закричали:
— Качать Мишку!
— Премировать его гаечным ключом!
Следующего ударника Камынину не удалось послушать: окружили руководители участков, техники, десятники — кто с просьбой, кто за разъяснением, кто с претензией. Когда Андрей Ильич наконец вырвался от них, на трибуне выступала знакомый ему молодежный бригадир с Чашинского участка Маря Яушева. В руках она держала листок, очевидно соцобязательство.
— …Сами вы знаете, — сбиваясь, говорила она, — трасса обогащает опытом, трудовыми навыками. Верно? Нельзя сравнить только что пришедших из колхозов возчиков, землекопов, разнорабочих с теми, которые живут здесь уже недели. Так? Сменщики — чаще зеленая молодежь, как и все мы поначалу были, строительного опыта еще не имеют, долго приноравливаются, влегают в рабочий ритм. Правильно? И вот мы с девушками своей молодежной бригады даем обязательство не уходить с трассы до самого окончания. Мы призываем и вас, товарищи комсомольцы, присоединиться к нашему движению.
Сперва в одном месте, затем в другом вспыхнули аплодисменты, ветром пробежали по всей огромной, колыхавшейся массе народа. Хлопали Протасов, Хвощин, хлопали подъехавшие на грузовике актеры.
На трибуну поднялся скреперист из МДС и стал рассказывать, как удачно он применил лебедку своей машины для совершенно другого дела — забивания свай при постройке моста. Его сменил лучший бульдозерист моданской дистанции.
…Выступления передовиков кончились далеко за полдень. Заключительное слово взял Камынин. С высоты трибуны он окинул взглядом Зеленый зал, и сердце его радостно екнуло: сколько собралось народу! Значит, соревнование забрало их за живое?! А еще недавно почти все эти люди были заняты исключительно своим, крестьянским трудом — и вот уже заинтересовались новым делом, захотели узнать тайны других профессий.
— Все вы видите, какие мощные машины работают на трассе, — говорил он. — Тут и двухотвальные канавокопатели, и колесные скреперы, и грейдеры, и экскаваторы, и бульдозеры, и катки, и камнедробилки… словом, долго перечислять. Это наш передовой отряд. Однако вот мы устроили как бы смотр, обмен опытом не только механизаторов, но и работников ручного труда. Для чего? А для того, что мы, русские, любим смекалку во всякой, даже самой, казалось бы, несложной профессии. Кому-нибудь, может, покажется, что мы затеяли очень… незамысловатое дело. Вот старый землекоп Сафрон Аггеич Гадеев систематически перевыполняет норму, то есть сэкономил несколько суток для трассы. А если сотни землекопов станут работать по его методу — что получится? И если найдутся последователи у шофера Грибова — а я не сомневаюсь, что они завтра же появятся, да еще с новыми рационализаторскими предложениями, — ведь насколько мы увеличим переброску камня, песка, сохраним горючего, а главное — время выиграем! МДС, повторяю, у нас мощная. Да ведь стройка народная, на трассу вышло до пяти тысяч… целая армия, поэтому и ручной труд здесь играет немаловажную роль. А какую пользу принесет почин Мари Яушевой и ее молодежной бригады! Нам же каждый час дорог, уборочная не за горами, вот-вот сенокос наступит.
В Зеленом зале стало тише, задние ряды придвинулись поближе к трибуне, давно замолкла гармонь на обрезе у опушки. Камынин говорил коротко, сжато и свое выступление закончил следующими словами:
— Слушал я ваши речи и думал: что вам сказать? Спасибо? Но как благодарить людей, которые работают для себя? И все-таки я скажу вам спасибо. От себя лично, от товарищей по областному штабу, от других руководителей стройки. Вы нам дали урок того, что такое народная сметка. Ведь будь ты хоть семи пядей во лбу, как ни руководи, а народ всегда идет впереди тебя. Бывают времена, когда секрет хорошего руководства заключается в том, чтобы не мешать людям проявлять свою инициативу, энергию. Поэтому желаю вам всем и дальше развивать свою творческую мысль.