Осенний призрак
Шрифт:
Все-таки хорошо, что у Эреншерны такие связи. Ночи в тюрьме были ужасны: одиночество плюс слишком много свободного времени на размышления. Но там он понял одну вещь, которая дошла до него в тот момент, когда старик-комиссар стал расспрашивать его о семье. Ни деньги, ни Скугсо не играют в сущности никакой роли. Все, что имеет значение в его жизни, есть у него здесь, в этом доме: это Кристина вместе со своей неуклюжей любовью и дети. Кристина никогда не примирится с отцом, хотя за годы брака она стала самой настоящей Фогельшё. Но даже это неважно.
Дети. Он на время расстался
Летом Фредрику Фогельшё предстоит провести месяц в Шеннинге. Он выдержит, теперь он уверен в этом.
Кристина с детьми сейчас у своих родителей, у тещи с тестем. Так они решили уже давно, и даже его тюремное заключение ничего не изменило. А сам Фредрик остался здесь, дома. Ему нравятся спокойные вечера, такие, как этот. Но все равно он ждет, прислушивается, не подъехал ли к дому автомобиль, не бегут ли по лестнице дети, подгоняемые дождем.
Он хочет услышать их шаги.
Фредрик Фогельшё подливает себе коньяка.
Они задерживаются. Он подавляет в себе желание позвонить жене.
Конечно, они останутся на ночь у родителей Кристины. Посмотрят фильм, может, поиграют в какую-нибудь дурацкую игру из тех, что любит эта несносная женщина, его теща.
А замок теперь перейдет отцу Петерссона по наследству, полиция не нашла других родственников. Ну и слава богу, у Фогельшё теперь есть деньги, благодаря одной старухе из датской ветви их рода, с которой они никогда особенно не знались. Эти деньги словно всплыли из глубин их исторического прошлого.
Отец, конечно, предложит наследнику продать замок, и порядок восстановится. Потому что кто же должен жить в замке Скугсо, если не мы? Он наш, независимо от того, насколько он нам нужен. И мы передадим его своим детям.
Йерри Петерссон.
«Выскочка. Из тех, кто не знает своего места, иначе не скажешь, — думает Фредрик. — Он хотел слишком многого, вот что сгубило его.
Адвокат Стеченгер переоформляет документы на наследника. Мы предложим хорошие деньги — и дело будет в шляпе, если отец Петерссона согласится. А если воспротивится, мы поднимем ставку. Это наша земля, и никакие другие дети, кроме моих, не будут играть на ней. Я ощущаю это помимо своей воли.
А потом я займусь хозяйством. Буду выращивать энергетические культуры [69] и сделаю своей семье новое состояние. Я докажу отцу, что способен на это, что у меня есть деловая хватка и я умею добывать деньги, что могу быть безжалостным, как он.
Он увидит, что я не только неудачливый в делах банковский клерк. Я действительно могу обеспечить своей семье будущее».
При одной только мысли о своих операциях с ценными бумагами и потерянных деньгах у Фредрика загораются щеки.
69
Энергетические культуры — культуры, выращиваемые для энергетических нужд, например для производства биоэтанола или биодизеля, например просо, календула, кукуруза и др.
«Но
Мой портрет будет висеть на стене замка Скугсо, и я докажу отцу, что достоин этого. И как только он в этом убедится, я скажу ему, что мне совершенно все равно, что он обо мне думает и что он может убираться со своими портретами ко всем чертям».
Фредрик Фогельшё поднимается с кресла. Коньяк ударил ему в голову, и он чувствует, как ходит под ногами паркетный пол.
Потом он садится опять. Смотрит на фотографию матери Беттины на камине возле часов, на ее нежное лицо в массивной золотой рамке. Отец так и не оправился после ее смерти, словно часть его самого навсегда осталась в прошлом.
В ту ночь, когда она умирала, Фредрик Фогельшё стоял под дверью ее комнаты. Он слышал, как она просила отца позаботиться о своем слабом, никчемном сыне.
Та женщина из полиции, преследовавшая его по городу и потом надевшая на него наручники в поле, совсем не похожа на Беттину.
Малин Форс.
Она довольно симпатичная, но так ужасно выглядит! Одевается совершенно безвкусно и плохо за собой следит. Таких дешевых тряпок постеснялась бы любая деревенская девчонка. Однако в отличие от многих людей ее круга она знает свое место и поэтому смущается. Вероятно, она умна, но вряд ли хитра.
Когда же вернется Кристина?
В сырых стенах слышится скрип, как будто дом хочет сообщить Фредрику что-то очень важное; в полумраке старая итальянская вилла кажется полной тайн.
И тут до него доносится звук приближающегося автомобиля. Бьют часы, и Фогельшё представляет себе, как черная «Вольво» жены подъезжает к дому. Дети, конечно, спят в машине. Если бы они захотели остаться ночевать у бабушки с дедушкой, Кристина наверняка позвонила бы ему.
Фредрик Фогельшё поднимается с кресла, пошатываясь, идет в прихожую и открывает двойные двери. В лицо ему ударяют дождевые капли. Он всматривается в темноту, пронизанную холодными струями.
У ворот машины не видно.
Внезапно в стороне, возле сарая, ночной мрак прорезает свет автомобильных фар. Через несколько секунд он пропадает, а потом загорается снова.
Эти миганья мешают Фредрику как следует разглядеть машину, но он видит, что она черная. А значит, это вернулась Кристина. «Интересно, почему она остановилась возле сарая, да еще в такую погоду? — удивляется про себя Фогельшё. — Может, двигатель не в порядке?» Он выходит на крыльцо и машет ей рукой. Автомобиль по-прежнему мигает фарами. Там его жена и дети. Или они хотят, чтобы он вышел им навстречу с зонтиком в руке? А может, это отец? Сестра?
Свет вспыхивает и гаснет снова.
Фредрик Фогельшё надевает на себя дождевик и раскрывает зонтик.
Новая вспышка.
А потом опять темнота.
Он направляется к автомобилю, стоящему с выключенными фарами метрах в пятидесяти от дома.
Темнота.
Фредрик ощущает почти физически, как расширяются его зрачки, как напряженно работают глазные мышцы, как лихорадочно мозг перерабатывает информацию об окружающем мире, который внезапно будто скрылся, стал неуловимым для органов чувств.