Ошейники для волков
Шрифт:
– Видите ли, Александр Борисович, мы давно уже не живем с Алей. Вряд ли я смогу чем-то помочь вам, – начал он.
– А почему – Аля? – не понял следователь. – Она же Ангелина, а не Алевтина!
Профессор удивленно поднял брови и продолжал:
– Ну а как ее по-другому назвать? Анга?
– Ангел, – помог ему следователь.
– Ну что вы! Она отнюдь не ангел.
– Наверное, вы не знали этого перед женитьбой? – поинтересовался Турецкий.
– Можно полюбопытствовать, по какому поводу допрос? – насторожился профессор.
– Я обязан все знать о подследственной
– Что ж, нечто в этом роде я и предполагал. Во что вляпалась моя резвушка?
– Соучастие в убийстве и мошенничество.
– Даже так? Тогда начнем. Спрашивайте, – грустно улыбнулся Шатохин. – Я отвечу на все интересующие вас вопросы.
– Спасибо! Итак, что послужило причиной вашего развода?
– Причин несколько. Личные, полагаю, интересуют вас постольку-поскольку. Но семья начала рушиться, когда я сделал ей выговор за то, что она стала пользоваться моими связями и знакомствами в не очень благовидных целях. Она оскорбила меня, назвала ослом, что совершенно не обидело вашего покорного слугу, но после этого жизни уже не было. Хотя я еще некоторое время цеплялся за возможность примирения. Готов был даже унизиться, пойти ей навстречу, чтобы только она осталась со мной. К сожалению моему или к счастью, к тому времени у нее уже появился этот режиссер с телевидения, да и сын весьма ультимативно потребовал от меня решительности.
– Это ваш общий сын?
– Нет, конечно. Она ни за что не хотела обременять себя ребенком.
– Вы знали о том, чем она занимается?
– Нет. Только на уровне догадок и подозрений. Я полагал, впрочем, что теперь махинации – это не преступление, а способ быстро разбогатеть, ведь главные махинаторы страны для закона недосягаемы. Тем не менее я не оправдывал ее и не осуждал. Это не наказуемо?
– Пожалуй, нет. Скажите, пожалуйста, в последнее время она поддерживала с вами отношения?
– Весьма редко. В основном когда у нее возникали какие-нибудь проблемы.
– Можете вспомнить, когда это было последний раз?
– Это нетрудно. Чуть больше месяца назад, когда погиб ее новый муж.
– Что она хотела?
– Взять на время мою «Волгу».
– У нее не было своей машины?
– Почему же? Она достаточно состоятельна. Объяснила мне, что ее авто в ремонте, муж в отъезде, а ей, как всегда, что-то срочно надо.
– В этой просьбе было что-то необычное?
– Только то, что раньше она весьма презрительно отзывалась о моей старушке и ни за что не соглашалась ездить на ней куда-нибудь.
– Что еще?
– Вроде ничего… Ах да! Еще она попросила о какой-то услуге сына.
– Не знаете о чем?
– Он должен был в определенное время ждать ее на шоссе. Больше ничего не знаю.
– Мне показалось из ваших слов, что он не очень хорошо относился к своей моложавой мачехе…
– Ну это же естественно. К тому же, как потом оказалось, я ей вовсе не нужен. Поэтому у мальчика к ревности прибавилась естественная обида за отца.
– Почему же он согласился исполнить ее просьбу?
– Насколько я понял, она поклялась после этого навсегда
– Выполнила обещание?
– Исполняет пока.
– Некоего Орехова вы знаете?
– Не припоминаю.
– Одно время он обделывал делишки в паре с вашей супругой.
Профессор вздохнул:
– Много их было всяких… Но этого не приводила.
– У меня к вам просьба, Алексей Александрович. Посмотрите внимательно в доме, не спрятала ли Ангелина здесь видеокассету. Из-за нее у вашей жены начались крупные неприятности…
– Из-за них она в тюрьме? – удивился профессор.
– Нет, но из-за нее Ангелину чуть не убили. Так что хранить ее опасно.
– Понял. Посмотрю обязательно.
– Да, спасибо. Только учтите, что она тщательно спрятана.
– Понял. Скажите, гражданин следователь, если можно, кого она убила, Иванова?
– Нет, Иванова убил другой человек, а она ему содействовала в этом преступлении, – ответил Турецкий и на этом поставил точку.
Показания профессора Шатохина уместились на полстраничке протокола допроса свидетеля.
– Куда это вы, сударь, в такую погоду? – поинтересовался Грязнов, застав друга, одетого в плащ.
– Прежде чем в гости приходить, звонить надо, Слава! – дружелюбно упрекнул друга Турецкий. – Я еду допрашивать Ангелину. – Да тебе, конечно, не по чину самому проводить такую операцию, как выявление продавцов нелегальных автомашин, и, разумеется, Володе тоже, но, учитывая обстановку и сложности, с которыми сталкивается следствие по делу Иванова…
– Ладно-ладно, Саня, я все понял, – перебил его муровец. – Володя Яковлев с двумя оперуполномоченными в любой момент готов выехать в Острогожск, но давай, друг, чуток повременим с этим…
– Почему? – удивился Турецкий.
– Людмила Семенова объявилась! Она, оказывается, присутствовала при допросе Бодрова. Ей чудом удалось бежать. Мои опера с ног сбились, разыскивая ее, а она отсиживалась у подруги в Подмосковье. Никита дал ей мой телефон. Оклемалась и позвонила. Молодец девка!
– Да где же она! – воскликнул Турецкий.
– В приемной у тебя сидит…
– Зови! – громко сказал Турецкий, снимая плащ.
В кабинет следователя вошла красивая девица с очень напряженным лицом. По голосу и движениям, даже не будучи психологом, можно было догадаться, что она пережила сильное нервное потрясение. Людмила подробно рассказала Турецкому все, что произошло в тот роковой день на даче Лечо. Описала внешность человека, мучившего Никиту.
Внимательно выслушав душераздирающую историю с русской рулеткой и последующим побегом Людмилы, он осторожно и как можно мягче сказал:
– Люда, мне необходимо задать вам несколько вопросов, касающихся убийства старшего лейтенанта милиции Никиты Бодрова, и не только его…
– Хорошо, – кивнула Семенова.
– В каких отношениях ваш покойный отец, работая экспедитором в фирме «Каскад», находился с директором фирмы Сергеем Колобовым?
– Они были друзьями еще с Германии. Папа там был начальником Колобова. Эти дружеские отношения, насколько я знаю, сохранились между ними до конца…