Ошибки
Шрифт:
Только тут барону удалось выдавить из себя несколько слов.
— Значит, это правда, то, о чём шептали мне мои сны и сладкие предчувствия? Значит, ты и впрямь моя, самая прекрасная и самая желанная из женщин? Но теперь открой мне сладкую тайну твоей и моей жизни!
— Только посвящённому, — ответила дева, — только посвящённому может открыться тайна, только святая клятва послужит на то благословением! Поклянись, что ты меня любишь!
Барон снова бросился на колени и произнёс:
— Клянусь волшебной луной, которая освещает Пафосский храм.
— О, не клянись, — перебила его дева словами Джульетты, — о, не клянись изменчивой луной, то и дело принимающей иной облик, для того, чтобы твоя любовь не стала такой же непостоянной. Но ты, мой нежный Ромео, вспомнил святые места, где продолжает звучать грозный голос оракула
Дева вновь подняла барона, всё ещё стоявшего на коленях, вынула ножичек из голубого бумажника, обнажила левую руку барона и, не дав ему опомниться, вскрыла вену. Кровь брызнула струёй, и барон ощутил сильное головокружение. Но в этот же момент дева обвила магической лентой руку барона и свою собственную руку. Тут в бумажнике возник голубоватый ароматный дым, поднялся вверх, и потолок исчез. Стены раздвинулись, пол растворился, барон парил в объятиях девы по бескрайнему светлому небосводу.
— Стой, — завизжал король Кандии, хватая за руку барона, — стой, такого я не потерплю, я тоже хочу летать!
С силой вырвав руку, барон закричал на него:
— Вы наглец, а не король! Даже не надо быть таким хорошим статистиком, каким я являюсь в действительности, чтобы знать, что не существует никакого короля Кандии! Вас нет ни в одном перечне государств, а если бы вы куда-то и попали, то в самом лучшем случае оказались бы опечаткой! Прочь, говорю я! Убирайтесь прочь, освободите воздух!
Малыш начал как-то очень противно хрюкать, тогда дева коснулась его головы, он скрючился и заполз в бумажник, висевший у неё на шее на золотой цепочке, подобно амулету.
— О барон, — сказала дева, — ты храбр и не чужда тебе божественная грубость! Но смотри, к нам приближаются посланцы Пафоса!
Тут с высоты опустился увитый цветами трон из «Армиды», окружённый сотнями гениев. Барон взошёл на него вместе с девой, и они понеслись вперёд с шумом и свистом.
— О Боже, — вскричал барон, голова его кружилась всё сильнее, — о Боже! Если бы я, следуя достойному примеру моих высокочтимых друзей графского происхождения, хоть один раз принял участие в полёте с господином Рейхгардом и его супругой, то сейчас я был бы опытным бароном и разбирался в воздухоплавании, а так… Что толку от того, что я сижу на розах рядом с прекрасным божественным существом, если это проклятое головокружение перевёртывает всё моё нутро.
В этот самый момент король Кандии выскользнул из бумажника и повис на ногах барона с громким свистом и хрюканьем, барон чуть не упал вниз, с трудом удержался и вновь взобрался на трон. Злосчастный кандийский король становился всё тяжелее и в конце концов окончательно сдёрнул вниз бедного барона. Гирлянда роз, за которую он было уцепился, оборвалась, с криком ужаса барон рухнул на землю — и проснулся! Вся комната сияла в лучах яркого утреннего солнца. С трудом приходя в себя, барон тёр глаза, ноги и спина его сильно болели.
— Где я? — воскликнул он. — Что это за звуки?
Свист, ворчание и хрюканье короля Кандии раздавались по-прежнему. Наконец, барон поднялся с пола, на котором лежал рядом с софой, и тут же обнаружил причину странных звуков. В кресле спал итальянец и ужасно храпел. Гитара, лежавшая рядом, как видно, выскользнула у него из рук.
— Луиджи, Луиджи, проснитесь! — закричал барон и потряс итальянца за плечо. Но тот никак не мог стряхнуть с себя тяжёлую сонливость. Наконец, повинуясь настойчивым требованиям барона, он рассказал, что вчера вечером, с позволения господина барона, видимо, из-за большой усталости после путешествия господин барон были несколько не в голосе — что случается и у лучших певцов — и, надо признать, издавали очень непривлекательные звуки. Это заставило его тихонько взять гитару из рук господина барона и пропеть несколько благозвучных итальянских канцонетт. Под них господин барон крепко заснули в не очень удобной позе, сидя на подвёрнутых ногах на восточный манер. Он же, вообще-то не любитель спиртного, позволил себе допить немножко шампанского, оставленного господином бароном, и также впал в глубокий сон. Ночью ему
— Что это значит? — вскричал барон. — Это был сон или правда? Был ли я действительно с нею, счастьем моей души, на пути в Пафос и дьявольская сила совлекла меня на землю? Ха! Я утону в этих тайнах! Может быть, меня схватил жестокий сфинкс, чтобы швырнуть в бездонную пропасть?! Или я…
В этот момент, прерывая монолог барона, вошёл охотник вместе с портье. Они рассказали странную историю, случившуюся ночью.
С последним ударом часов, пробивших полночь, рассказали они, подъехала дорожная карета, очень красивая и тяжело нагружённая. Из неё вышла высокая дама с густой вуалью и спросила на ломаном немецком языке с большой настойчивостью, не остановился ли в отеле иностранец, приехавший сегодня днём. Портье, который тогда ещё не знал имени господина барона, мог сообщить только то, что действительно в этот день приехал красивый молодой человек, которого по одежде можно было принять за юного путешественника из богатой семьи, армянина или грека. «Тут дама выразила величайшую радость и воскликнула несколько раз подряд: „Экколо, экколо, экколо!“, что означает, согласно немногим словам, известным мне из итальянского: „Это он, это он!“ Дама потребовала, чтобы её немедленно отвели в комнату барона, всё время повторяя, что приехавший господин — это её супруг, которого она ищет уже больше года.» Именно поэтому портье очень сомневался, надо ли выполнять её требования, потому что, кто знает… Тут-то он и разбудил охотника и лишь, когда тот назвал господина барона по имени и торжественно поклялся, что господин барон не женаты, они спокойно поднялись в номер господина барона и нашли дверь не запертой. Рядом с дамой всё время находилось нечто, а что это такое, нельзя было понять, но так как существо передвигалось на двух ногах, то можно было подумать, что это маленький престранный человечек. Дама подошла к господину барону, крепко заснувшему, сидя на софе, потом отшатнулась, как будто в ужасе, и громко произнесла несколько слов на непонятном языке таким тоном, что им стало не по себе, а то, что подошло за нею следом, нагло захохотало. Тут дама откинула вуаль, посмотрела на него, портье — глаза её сверкали гневом — и сказала нечто такое, что невозможно повторить из почтения к господину барону.
— Выкладывай, — сказал барон, — я должен и желаю всё знать!
— С милостивого соизволения господина барона, — продолжал рассказывать портье, — дама сказала следующие слова: «Болван! Это вовсе не мой супруг! Это тот бездельник из Тиргартена!» Господина Луиджи, который очень громко храпел, они пытались разбудить, чтобы дама могла с ним поговорить, но это оказалось невозможным. Дама собралась уходить, но в этот момент увидела маленький голубой бумажник, лежавший на столе. Она схватила бумажник, положила его в руку господина барона и встала на колени возле софы. Очень странно было видеть, что господин барон улыбнулись во сне и подали даме бумажник, который она тотчас спрятала на груди. Тут она подхватила на руки странное существо, которое следовало за ней, с невероятной скоростью спустилась с лестницы, села в карету, и карета понеслась прочь.
К этому портье ещё добавил, что, назвав его болваном, дама нанесла ему глубокое оскорбление, ему, который вот уже тридцать лет носит ленту и шпагу, ничем не запятнав своей чести, однако он готов претерпеть много новых оскорблений, если только за это ему будет дано ещё хоть один-единственный раз увидеть образ, прекраснее которого он ничего не знает в жизни.
От этого рассказа у барона разрывалось сердце. Не могло быть сомнений в том. что дама была гречанка, владелица голубого бумажника, а маленький уродец — маг, о котором шла речь в записке незнакомки. Он проспал главный час своей жизни! Но горькое чувство пробудили в нём слова «бездельник из Тиргартена», которые он, видимо, не мог отнести ни к кому иному, как к себе самому, и которые, казалось, сводили на нет всё то положительное и хорошее касательно своей особы, что удалось ему расшифровать в листке. Помимо этого, крайне неприятно было то, как он лишился бесценного бумажника вместе с его таинственным содержимым.