Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
– Как это?
– не поняла Сайо-ли.
– Очень просто, - пожал узкими плечами Хиро.
– На твои вопросы о Тасто-сее я должен отвечать, что его избили неизвестные.
– А ты...
– Я служу не барону Татсо, - нахмурился мужчина.
– Мой господин - сегун Канаго, а командир - господин Айоро.
Девушка встала и поклонилась.
– Благодарю тебя, Хиро-сей. Не смею больше задерживать тебя.
Соратник возвратил поклон.
– Так слугу убить или как?
– спросил он, открывая дверь.
– Пусть живет, - отмахнулась девушка.
– Пока.
Повозка поехала дальше. Умный парень догадался, что госпожа не расположена видеть его наглую рожу, и залез в маленькое заднее отделение. Симара затаилась в углу, а Сайо размышляла:
"Получается,
– Похоже, он просто неудачно упал?" Сайо легла на кровать поверх покрывала, и на память пришел сильнейший запах водочного перегара, странные слова, неадекватное поведение. Девушка села: "Он же пьян до полусмерти! Шел в темноте, на что-то налетел, разбил голову и повредил руку! Признаться было стыдно, и Даиро придумал эту историю с нападением!" Вот теперь все вставало на свои места. И спокойное поведение соратников, допустивших нападение на сына господина, и стала понятна причина лжи Татсо. "Но вдруг он выпил с горя?
– подумала девушка.
– Из-за того, что не смог прийти". И в этом случае все получалось складно. Напился парень с горя. У мужчин такое бывает. Только одно оставалось странным: почему он соврал? Упал и упал. Недаром говорят в народе: "И на ровном месте можно сломать ногу". Чем дольше она думала, тем больше приходила к выводу, что Даиро все-таки упал по пьянке. Она тут же вспомнила осоловелое лицо, пустые, пьяные глаза и бессмысленное бормотание. "И он шел ко мне в таком виде?
– с негодованием подумала Сайо, начиная злиться.
– Я так ждала, мечтала стать его. А он в это время пьянствовал! И из-за его пьяной лжи я чуть было не убила своих слуг". Сайо вспомнила, как Алекс ночью шел по карнизу башни в Гатомо-фами, как в ночь нападения на караван он выволок ее из повозки и спрятал в лесу. Как вдвоем с Симарой они увели разбойников в лес. Как она найдет в Канаго-сегу таких же верных и преданных слуг. И тут Сайо сделала то, на что не решилась бы ни одна из благородных женщин.
Девушка села на кровати и тихо позвала.
– Симара.
– Я здесь, моя госпожа, - отозвалась женщина, подползая к ее ногам.
Сайо взяла ее за плечи и, заставив встать, негромко проговорила:
– Прости меня, я сильно погорячилась.
– Госпожа!
– заплакала служанка, опустившись на пол и уткнувшись в колени Сайо.
– Я простолюдинка и недостойна таких слов.
– Это я поступила недостойно, - проговорила девушка, вспоминая слова Кимцзы: "По настоящему благороден лишь тот, кто совершает благородные поступки".
Она чувствовала, как у нее защипало глаза. Сайо ткнулась носом в спину служанки и заревела. Обе женщины долго и со вкусом поплакали, жалея друг друга.
Александра не была склонна к тихому самоубийству. Когда рядом с ней остановился конный воин, она уже обдумывала способ удрать. Поправив штанину, Алекс достала примотанный к ноге нож и спрятала его в рукаве. В начале Александра хотела выкинуть всадника из седла и уйти верхом. Но, к сожалению, она не Конан-варвар, чтобы швыряться такими здоровыми мужиками. Пришлось разрабатывать другой план. Как только будет отдан приказ о ее казни, Алекс нырнет под коня, полоснув того по брюху. В десяти шагах за ним кусты, а дальше лес. Если повезет, добежит. А там пусть ловят.
Когда в дверях повозки показался соратник сегуна, Александра сжала рукоять ножа и приготовилась.
– Так слугу убить или как?
– Пусть живет пока, - послышался из повозки недовольный голос Сайо.
Алекс перевела дух, чувствуя, как по спине сбегают капли пота. Кажется, девчонка действительно не дура. Это радует. Тем не менее, показываться ей на глаза пока не стоит. Пусть хорошенько подумает над тем, что произошло. Александра забралась в маленький задний отсек и притихла.
Услышав негромкие слова Сайо, Алекс присвистнула. Надо же! Госпожа извиняется перед крепостной. Да Симара теперь за нее жизнь отдаст. Потом послышалось тихое
Она вытащила из-за пазухи тряпочку, развернула. В руках оказался сложенный листок сероватой бумаги, уже изрядно потертой на сгибах. Письмо Шанако своему брату. Повозка подпрыгивала на кочках, буквы плясали перед глазами, с трудом складываясь в слова прощального послания:
"Здравствуй, мой любимый брат Кирохо-сей. Если ты читаешь это письмо, значит, я окончила свой земной путь. Как я думаю, ты вряд ли приезжал на мои похороны. По этому не забудь щедро отблагодарить Юдашу за эту последнюю весточку. Пожалуйста, любимый брат, отнесись серьезно к тому, что я собираюсь тебе написать. Поверь, это не бред умирающей женщины. Много лет я храню тайну. И, наверное, унесла бы ее с собой в могилу. Но я возненавидела Гатомо. Этот недостойный человек обрек меня на медленное угасание в ужасном доме посреди лесов. Больше полугода прошло с момента его последнего приезда. Но и тогда я не услышала от него теплого слова. Около меня нет ни одного близкого человека. Слуги меня ненавидят и шпионят за мной. Соратники - презирают. А ведь в первое время я искренне считала, что муж заботится обо мне и лишь хочет скорейшего выздоровления. Теперь-то понятно, он просто убрал меня с глаз долой. Сюда, в дремучие леса озера Арива, где я давно не обращаю внимания на волчий вой и на медведей, что приходят прямо к частоколу точить когти.
Прости за длинное вступление, дорогой брат, но я хочу, чтобы ты понял причину, заставившую меня молчать во время нашей последней встречи. Тогда я еще была не готова предать мужа. К сожалению, ты больше не приезжал и даже не присылал своих соратников, а доверять людям Гатомо я не могу. Этот ублюдок очень хитер. Любое мое письмо к тебе, посланное через слуг или соратников, первым делом попадет к нему. И тогда моя смерть придет еще быстрее, а ты так и не узнаешь о преступлении моего муженька.
Теперь о сути. Все, что я пишу, мне стало понятно из обрывков разговоров и подслушанных случайно бесед пьяного Гатомо с Румото Макао, бывшим его старшим соратником, а теперь монахом монастыря Небесного спокойствия.
Так вот, воспитанница Гатомо не имеет никакого отношения к соратнику барона Токого Акихо Сайо, погибшему во время войны с Самозванцем. Перед самым концом той страшной войны недалеко от крепости Нагаси отряд под командованием Гатомо напал на обоз бунтовщиков. Кажется, там были только женщины и дети с небольшой охраной. Их почти перебили, когда на выручку пришел сам Бусо Сакуро с телохранителями Самозванца. Из отряда Гатомо в живых остался только он сам и тяжело раненый Макао. Они тоже ждали смерти. Но Сакуро предложил сохранить им жизнь в обмен на клятву вырастить его дочь. Девочка оказалась единственной уцелевшей из всего обоза. Конечно, мой трусливый супруг такое обещание дал. Это я слышала своими ушами. Надеюсь, что ты, мой дорогой брат, не забыл, что любой родственник бунтовщиков до четвертого колена подлежит немедленной смерти, так же как и укрывавшие его от правосудия. Конечно, моих слов мало, чтобы объявить Одо Гатомо государственным преступником. Ведь его посвятил в рыцари сам Сын Неба. Я знаю об этом. Здесь на озере у меня было много времени подумать.
Всем, кто знаком с историей войны с Самозванцем известно, что у его жены Фудзико, сестры Бусо Сакуро были зеленые глаза. У Сайо тоже. Имя Фудзико звучит как "бабочка". А если произнести ее по северному - "Фуудзико", то как "крыло бабочки". У Сайо под левой грудью есть родимое пятно, похожее на крыло бабочки. Так что она вполне может быть из рода Сакуро. Конечно, я помню, что Бусо Сакуро никогда не был женат. Значит, девчонка или незаконнорожденная или дочь самой Фудзико.
Вот и все, что я хотела тебе рассказать. Как ты распорядишься этим, решай сам. Можешь сжечь это письмо и никогда не вспоминать о нем, а можешь отправиться с ним в столицу в Канцелярию Сына Неба. Я уверена, там есть полный список примет и жены Самозванца и командира его телохранителей. Сын Неба разберется, кого казнить, а кого наградить.