Осколки летней грозы

nekami

Почему тогда Игры до сих пор не запретили? — оскалилась Лайт.

— Из-за девушек? — ухмыльнулся Валентайн.

Клэр раздражало, как он умел дразнить других, оставаясь спокойным.

— Нет, из-за опасности… из-за Зака, — голос её дрогнул. Фэррон не понимала, как сам Винсент до сих пор терпел это — он был взрослее и умнее многих на этой свалке.

Валентайн с какой-то грустью заглянул ей в глаза.

— Наверно, не будь этих Игр, они придумали бы что-нибудь ещё похлеще для развлечения, — Винсент повёл подбородком в сторону основного сборища. — Людям скучно собираться просто так. На собрания к Старому мосту

приходит почти в десять раз больше людей, чем на обычные встречи Трёх банд. Этим безбашенным ребятам нужен повод, чтобы собираться не перегрызая друг другу глотки, — объяснил он. Сколько подростков, таких как Лайтнинг, Винсент видел здесь за всё это время? Он помнил каждого — как они приходили восторженными и зелёными, с диким огоньком в глазах и как взрослели тут. Не больше года им требовалось, чтоб записать себя в ветераны и разочароваться.

— Или перестали бы собираться вообще, — сквозь зубы проскрипела Клэр.

Она бессильно отвернулась от лица Валентайна. Лайтнинг не желала продолжать этот разговор, да и назначенное время встречи с Ноктисом близилось, уже потемнело.

Она надеялась, что всё-таки Каэлум струсит и не придет. Фэррон за эти два дня пару тысяч раз прокляла себя за то приглашение. Теперь не явиться сюда было — как бросить котёнка в унитаз. И откуда только у неё взялась эта совестливость по отношению к Каэлумам? Можно было оправдать себя только тем, что она обещала Клауду прийти. А быть может она в сердцах верила, что сегодня заявится и тот хмырь в белом плаще. Он встретится с Ноктисом и навсегда отстанет от неё.

Глаза невольно остановились на развалинах. Это они только назывались так — Старый мост, в действительности это был остроконечный конус, сплетённый из железа и накалывающий на остриё небо. Она знала, что других привлекало в нем — желание самоутвердиться, доказать всему миру и себе, что это лишь кусок железа, а ты — супергерой, тот, кто может сделать невозможное в нашем проклятом и слишком суровом мире. Но всё это было враньё, Старый мост обманывал дураков.

— Тьма — хоть глаз выколи. Как они будут сегодня взбираться? — перевела тему разговора Лайтнинг.

Раньше, когда она участвовала, Игры не проходили по ночам, это казалось чересчур опасным. Валентайн, улыбнувшись, повернулся, чтобы рассмотреть силуэт их «вавилонской башни».

— Вначале будет игра на деньги для новичков, чтобы установить световые маркеры… Тот, кто поставит больше и выше, получит банк. В основной игре будет всё просто, сама понимаешь, это не финал. Выиграет тот, кто первым достанет верхний фонарь. Где прошёл новичок, и игрок пройдет.

Клэр скверно посмотрела на Валентайна, на языке крутилось что-то ядовитое, так как понимала — это не их игры годичной давности, более жёсткие. Но она сдержалась, лишь уточнив:

— Кто сегодня участвует в основной?

— Клауд — давно не новичок, — усмехнулся Валентайн, намекая, что Страйф полезет наверх.

Клэр, шарившая взглядом по толпе людей, нахмурилась, снова Винсент её дразнит. Валентайн прекрасно помнил, как раньше она, Страйф и Зак были неразлучны. Ровно до трагедии, что унесла Фейра.

— Не хочешь поставить на Клауда? У него неплохие шансы — два к одному.

Она даже не повернула головы. Мог ли Валентайн быть столь отвратителен специально? Любой должен догадаться, как это звучит кощунственно для Лайтнинг после смерти Зака.

—

Шёл бы ты отсюда дальше, по своим делам… — ответила Лайтнинг, фраза её немного резко оборвалась. Она кое-кого наконец увидела.

Валентайн, не ответив ей, пошёл вперёд. Спускаясь по ступеням пристани, он не обернулся, даже услышав, как Лайтнинг перемахнула через перила и пошла по песку в самую гущу людей.

***

Клэр подкрадывалась к нему осторожно: в свете костров трудно было кого-то найти, но Каэлум сразу же бросился ей в глаза. Лайтнинг заколотила дрожь изнутри — не страха, она назвала бы это возбуждением. Странное дело, когда Фэррон не видела Ноктиса, её первобытная злость исчезала, она даже готова была признаться, что относится к нему нейтрально. Придурок и придурок, мало ли таких, но стоило ей его увидеть, как она уже не могла остановиться, издеваясь и привлекая его внимание. Было в этом что-то нездоровое.

Клэр наблюдала, ей с удовольствием хотелось бы прочесть в его движениях страх. Шутка сказать, богатенький мальчик из приличной семьи, а вокруг за сотню ненадёжных элементов с сомнительными физиономиями, костры и рычащие байки.

Но он, к её досаде, держался неплохо, решился прийти один. Одежда наподобие той, в которой он приперся в приют, руки в карманах. Ноктис почти слился с местными обитателями. Лишь слишком много движений головой выдавали беспокойство, но иного рода, чем она хотела. Клэр знала, он ищет её и нервничает именно поэтому. Ей только сейчас захотелось сбежать — на зло. Но Ноктис уже увидел её, и тут же его пронзительный взгляд впился в Фэррон. Ей показалось, если она отступит от прямой, соединяющей их, сделает шаг в сторону или, не дай бог, развернётся назад, он пристрелит её глазами. Она улыбнулась наперекор всему, и поступь её стала легче.

У Ноктиса свело всё внутри от её наглой улыбки. Конечно, она уверенна в себе, тут Ноктис никого не знает, да и местные законы для него китайская грамота, а она здесь как рыба в воде. Единственное, что он знал наверняка, поножовщина тут под запретом, и это утешало. Возможно, именно из-за этого Лайтнинг выбрала такое место.

«Место, где много её друзей и я не смогу ей ничего сделать», — Ноктис невольно ухмыльнулся. Хотелось верить, что тогда на крыше, когда он прижал Лайтнинг, она испугалась до чёртиков.

Клэр подошла довольно близко, чтобы их разговор никто не услышал. Внутренний голос не переставая ныл, что она поступила глупо, позвав его сюда.

Ноктис сглотнул — некомфортное для него расстояние, слишком близко, чтобы нормально говорить, но достаточно, чтобы ощущать тепло, исходившее от её тела. Он должен был уже привыкнуть — при каждой встрече они оказывались прижаты друг к другу. Но сегодня Фэррон хотя бы удосужилась одеться. Драные джинсы, толстовка — издали он мог принять её и за парня.

Она тоже внимательно и с интересом рассматривала его. Отчего у неё каждый раз возникало такое чувство, что она знакомится с Каэлумом впервые? Когда же она наконец привыкнет к нему изменившемуся?

— Я пришёл, — сообщил он.

Лайтнинг хмыкнула:

— И что?

Мышцы на скулах Ноктиса заиграли, как будто он съел кислятину. Он, конечно, подозревал, что эта девка прокатит его снова. Она подошла лишь за тем, чтоб посмеяться. Ноктис позволил себе больно сдавить её предплечье.

Улыбка Клэр подрагивала от боли.