Осколки летней грозы
Шрифт:
Повалив на ковёр Фэррон, он прижал предплечье к её груди, под ключицами, чтобы Лайтнинг перестала дергаться.
— Твоя сестра с радостью тебя сдала, — мстительно выдохнул он ей в лицо.
Клэр замерла и посмотрела Ноктису в глаза с такой ненавистью и злостью, что ему стало даже приятно: «Задел за живое».
Признав свою победу, он продолжил:
— У нас утром была полиция.
Фэррон пропустила вздох, упоминание о полиции вызывало в ней дрожь всегда, хотя она не была удивлена. Она не могла ожидать чего-то иного после своей в пух и прах проваленной ночной прогулки. К приходу полиции, в отличие от встречи с самим «принцем», она более или менее морально подготовилась. Странно, что Каэлум её не сдал. Лайтнинг хмыкнула своей удаче и его глупости и нагло сказала:
— А я-то тут при чём?
Ноктис оторопел, он не привык, чтобы так бессовестно лгали, глядя в ему глаза.
— Зачем ты это сделала? — спокойно спросил Ноктис.
— Что именно? — бесстыжая девчонка, даже прижатая всем его весом к раскаленной крыше, продолжала издеваться. Ноктис сжал в кулак ворот её футболки, та собралась лучами в складки и задралась, открывая живот. Лайтнинг голой кожей почувствовала прикосновения его одежды. Она знала, что задыхается от жара на щеках. Она могла красочно представить дальнейший ход событий. И почему только Ноктис при каждой их встрече умудрялся зажать её в угол и облапать со всех сторон?!
В таких чрезмерно щекотливых ситуациях она поступила вопреки здравому разуму, словно на зло всему миру и себе самой.
Лайтнинг по-кошачьи потянулась головой к Ноктису. Очень аккуратно, почти нежно коснулась кончиком носа его скулы.
Он, почувствовав крупные капли пота на затылке, застыл. Опять она поступает с ним так! Но разве Ноктис в тайне не желал, чтобы Клэр это сделала? Просто хотелось распробовать её игру, перехватить инициативу и, наконец, победить Фэррон.
Лайтнинг заговорила:
— Я скажу полиции, что ты меня преследуешь и хочешь отомстить за детство… Пять моих соседок по комнате подтвердят, что я всю эту ночь спала, как убитая. Воспитатели в этом свято уверены, — обжигая его скулу горячим дыханием, прошептала Клэр. — Оставишь хотя бы один синяк на мне, заявлю, что ты меня пытался изнасиловать. Ты сам заявился сюда… ко мне, — тихий и спокойный тон, почти ласковый. Ноктиса даже кинуло в холод, ей бы с таким голоском по телефону отвечать на звонки извращенцев, а не угрозы расточать.
Лайтнинг хорошо подготовилась, она не только полночи стирала с рук краску, но и продумывала, как выплыть из этого дерьма. Вот только то, что этот папенькин сынок её до сих пор не сдал, стало приятной неожиданностью.
Клэр украдкой посмотрела на него оценивающе. Бессмысленно было вновь перечислять его изменения, но не увидеть в нем взрослого парня уже казалось глупым. Особенно для Фэррон, ощущающей всю мощь его рук. Стоило признать, что его темперамент и характер стали жестче, то, что скрывалось и всячески давилось в родительском доме, бурно расцвело на воле, в дали от чрезмерной папенькиной опеки.
Сегодня Ноктис не был одет в похоронный костюм: рубашка с коротким рукавом, майка в черепах, даже кожаный браслет на руке, правда, снова всё чёрного цвета. В купе с всклокоченной шевелюрой и семнадцатью годами — немудрено, что Сэра сдала Лайтнинг ему. Небось младшая решила, что это какой-нибудь посланец от руферов, Клауда или Трёх банд. Клэр дала сестре указания молчать лишь в отношении старших: легавых и соц.работников. Сэре стоило уяснить, что Лайтнинг сейчас нужна всем. И вовсе не из-за Игр у Старого моста.
Ноктис долго и молча переваривал угрозы этой дряни. Он знал, что если после такого отпустит её — он проиграл. Фэррон будет иметь полное право смеяться над Каэлумом. Он собрал волю в кулак и таким же тихим голосом ответил:
— Девка с сомнительной репутацией и наследник Каэлума. Кому, думаешь, поверит полиция?
Снова он считает себя выше всех, её аж затошнило. Лайтнинг положила руки на его рёбра, под рубашкой, но поверх майки, чтоб хоть чуточку отодвинуть его от себя, и набрать воздуха.
— Эта история подпортит репутацию даже наследнику Каэлума, — Лайт в противовес угрозе соблазнительно прикусила нижнюю губу.
Приятные мурашки прокатились по влажной спине Ноктиса, её аккуратные прикосновения смахивали на ласку. В глубине души предательский голос сообщил Ноктису, что оно того стоило бы. Можно было бы превратить это прикосновение в душные объятья и продолжить поцелуем. Слишком вызывающе, задрав подбородок, она говорила с ним, будто сама приглашала смять губы в поцелуе.
Лишь то, что дрянь издевается и непременно прокатит его, остановило… Ноктис, зажмурившись, отпустил её футболку и оторвался от цепких рук. Сейчас, чтобы не потерять достоинство, казалось важным удержать безразличное лицо — пусть не думает, что он повёлся на эту фальшивую игру в соблазнение.
— Кому ты нужна! — с презрением сообщил Ноктис.
Клэр, наконец, смогла сесть и убрала волосы за ухо. Раскаленный полуденным солнцем шифер обжигал её ногу, но лучше так, чем снова ощущать его тело поверх своего.
— Просто признайся: ты это сделала, чтоб насолить мне! Отомстить…
Клэр не сомневалась, Ноктис о её ночном поступке. Действительно, она должна была признать, что эта красная надпись, выведенная её рукой, смахивала на хулиганство. Его уставший тон вызывал странное ощущение. Этот чистенький и богатенький мальчик на полном серьезе ожидал от Фэррон такого поступка? Подобной мести спустя пять лет? Он уже смирился с её неадекватной глупостью?! Будто те, кто живёт и учатся здесь, в приюте, поголовно — аморальные имбецилы? Впрочем, как пожелает его высочество.