Осколки летней грозы
Шрифт:
Лайтнинг знала, что покраснела, её щеки, наверное, пылали так, что их стало видно даже в темноте.
— Я буду кричать, — предупредила она сквозь зубы.
— Дура, тебя заберут в полицию, — бесцветно ответил он.
«Дура», — про себя согласилась Лайтнинг. Но разве угрозы — повод разрешать ему упираться в неё своим членом?!
Её пальцы сильнее впилась в кисть Ноктиса, кажется, до крови. Эта резкая боль сбила градус его возбуждения. Он наконец отстранил руку, на которой повисла эта дрянь, и оторвал Фэррон от себя.
В глубине души благодарная ему Лайтнинг твердо встала на ноги. И тут же поняла всю удачу, в столь благородном поступке хватка Ноктиса ослабла. Лайтнинг, скосив глаза, начала выжидать момента.
— Хотя там тебе самое место. Я всегда знал, что ты докатишься до воровства, — сообщил он.
Лайтнинг сново напряжённо молчала. Ноктис посчитал это признаком стыда и невесело улыбнулся, чувствуя, как ещё одна часть его светлого детства канула в Лету. Выросла, опохабилась, а значит и он не должен больше быть воспитанным мальчиком из приличной семьи.
Клэр подняла голову и устало выдохнула.
— Я никогда ничего не воровала и не собираюсь, — всё, что она позволила себе объяснить.
Она старалась отогнать нахлынувшее чувство несправедливости, трудно, когда весь мир против тебя и лишь ты знаешь, что прав. Она уговаривала себя, что не она первая, не она последняя, так было всегда, но однажды всё встанет на свои места, ну, а сейчас нужно стойко нести свой крест.
— Тогда какого чёрта ты забыла у меня дома?! — почти в полный голос прорычал Ноктис.
Клэр пробрал озноб, она до боли в переносице зажмурилась, пытаясь найти выход. Говорить она не хотела, она просто не умела рассказывать подобные вещи другим, это словно жаловаться на свою жизнь. А Лайтнинг не умела ныть. Но и молчать сейчас было бы уже глупым, Клэр должна была хоть что-то сказать:
— Спасаю вашу проклятую семейку.
Ноктис застыл на мгновение. Она не могла говорить правду, просто пыталась вывернуться, соврав ему.
Резкий шум, и свет фонаря резанул глаза, Ноктис не был к этому готов, в отличие от Лайтнинг. Та наконец вырвалась из его рук и выскользнула в окно.
Ноктис от досады сбил дыхание, прикрываясь от слепящих фонарей рукой, он готов был всё возненавидеть.
— Уберите оружие! Это сын хозяина, — приказал знакомый жёсткий голос.
Кор с двумя охранниками стояли в дверях.
— В дом кто-то проник, ты его не видел? — спросил Леонес Ноктиса.
Каэлум опустил руки. Заметив у охраны настоящие оружие, он напрягся. Это уже было куда реальней, чем угрозы сдать дуру в полицию. Ноктис не сомневался, что люди отца будут стрелять раньше, чем что-либо выяснят. Таковы были их методы.
Его молчание и бледность любой мог принять за надменную холодность и презрение. Он удержал свой язык от каких-либо слов о девчонке, но взгляд не смог. Кор по движению головы Ноктиса увидел, как ветер играет со шторами открытого окна.
— Нарушитель вышел наружу со стороны малой гостиной, — сообщил он в рацию.
— Что происходит? — спросил глухой и раскатистый голос, заставивший всех в гостиной выпрямиться.
Ноктис узнал отца, и все его мысли что-либо сделать — прекратить эту охоту с настоящим оружием на глупую девчонку — умерли в зародыше. Он знал, что не может приказывать охране при отце. А тот будет жесток с тем, кто нарушил его границы.
— В дом кто-то проник, сейчас он в парке, мы пытаемся его поймать, — отчитался Кор.
Регис промолчал, лишь кинул приказ:
— Уведите моего сына наверх.
Ноктис, съедаемый обидой за обращение с собой как с мальчишкой, стиснул зубы. Конечно, отец не желал впутывать в эти дела ребёнка, вот только Ноктис давно не ребёнок. Он немного резко отдернулся от руки, стремящейся к его плечу, когда охранник попытался его направить. Ноктис самостоятельно мог найти дорогу в этом доме.
Он почти дошел до лестницы, когда фонарик плетущегося сзади «шкафа» мазанул по кровавому пятну в центральном холле. Ноктис задержал дыхание, не сразу сообразив, что это просто надпись, сделанная алой краской.
«Берегись, Каэлум» — гласила она.
— Чёрт, всё-таки ушёл от нас, сучий потрох, — Кор, зайдя в холл, по-чёрному выругался, не заметив, что сын хозяина всё ещё внизу. Он поспешно попытался исправиться. — Прости.
Подойдя на пару шагов ближе, Кор рассмотрел надпись, над которой стоял их «принц». Леонес скрипнул массивной челюстью, такое послание кого угодно заставит стоять столбом. Он с кислой миной обратился к Ноктису:
— Ты рассмотрел того урода?
Ноктис, не отрывая глаз от надписи, ответил:
— Нет.
========== 3. Потерянный сон ==========
— Так, значит, ты ничего не видел? — спросил детектив. С кончика сигареты, которую он держал в руках, свисал пепел, и мужчина украдкой стряхивал его на персидский ковёр.
Ноктис в своём утреннем одеянии смотрел на этого неприятного человека, щуря глаза — сигаретный дым щекотал нервы.
Детектив явно не спал сегодня, и вряд ли причиной стали преступники, скорее всего, он всю ночь преследовал бутылку виски. Впрочем, не Ноктису осуждать кого-то за синяки под глазами. Каэлум-младший так и не уснул сегодня, и теперь напоминание о событиях этой ночи вызывало болезненное раздражение.
— Нет, — сообщил Каэлум. Тон мальчишки, слишком резкий, обжигал.
Детектив Перши скверно ухмыльнулся и, отыскав на низком столике бронзовое блюдце с прорезями под сигареты, вкрутил окурок в пепельницу. Он заново обвёл взглядом место преступления: всё аккуратно, чин по чину. Нескромный интерьер самого богатого дома этого района и, как мозоль на нежном месте — уродливая алая надпись наподобие тех, что выводит местная шпана на стенах, и ничего не тронуто, не украдено.
«Бред какой-то…»