Осколки времени

Флевелинг Линн

Одна из псин, едва дыша, рухнула возле костра. Другая застыла над ней с глухим воем и рыком, и не спуская глаз с Алека. Меч его валялся совсем рядом, однако Алек знал: только рыпнись, и собака набросится снова. Но всё же следовало попытаться. Его пальцы едва успели сомкнуться на рукояти меча, как пес сорвался с места. Алек лишь успел вскинуть клинок и направить его в грудь собаке, как та со всего маху налетела на него, отпрянула назад и рухнула набок. Вздрогнув напоследок, она испустила дух.

Алек высвободил свой меч и шатаясь побрёл к костру, чтобы осмотреть свои раны.

Камзол его был здорово порван и весь в крови. Он стянул его с себя вместе с перепачканной кровью рубахой и оценил ущерб: на обеих руках были глубокие покусы и большая рваная рана на запястье левой руки по краю ладони. Он выждал, пока стечет немного крови, чтобы очистились раны, затем разорвал рубаху и перевязал себя, насколько сумел. Руки его тряслись, а ночной ветерок, похоже, становился всё свежее. Морщась от боли, Алек кое-как натянул на плечи камзол и присел на корточки у костра, чтобы немного согреться и ещё раз попытаться понять главное - как он сюда попал?

Пламя почему-то совсем не давало тепла.

– Персты Иллиора, - пробормотал Алек, проведя правой ладонью над огнём.

Ладонь обожгло болью и он отдёрнул руку. Кожу пощипывало, словно от лёгкого ожога. Всё это было ужасно чудно.

Он был уверен, что не выходил ни в какую дверь: вот он идёт по коридору дворца, и Серегил за ним, а уже в следующий момент оказывается здесь, совсем один, в какой-то странной деревне, посреди сонных овец.

Он подошёл к одной из собак и потрогал её бок. Крови не было.

Собаки, которые кусаются, но при этом у них нету крови.

Пламя жжётся, но не даёт тепла.

Небо – тёмное, но ни луны, ни звёзд.

Стараясь не обращать внимания на гулко колотящееся сердце, он снова огляделся вокруг, пытаясь сообразить, что же делать. Единственным местом, где было можно искать ответы, был, кажется, этот дальний городишко. И со светящимся камнем идти туда было бы куда приятней. Опустившись на коленки, Алек пошарил вокруг и нашел нечто похожее на его камень в куче свежего овечьего помёта – о, да, дерьмо тут выглядело совсем как настоящее!
– вот только камень, похоже, утратил магию и больше не светился. Чертыхнувшись про себя, Алек обтер его о траву и сунул в карман, после чего двинулся в сторону далёких огней.

Весь склон был усеян огромными булыжниками и изрыт канавами, полными грязи и заросшими тростником. Алек выбрал одну, побольше, и пошел по ней, спотыкаясь о камни и кроличьи норы, то и дело падая наземь, так что исцарапал все коленки и локти и разбередил ноющие раны. У него отчаянно кружилась голова. Он был голоден и жутко хотел пить, однако не решился отведать воды из этой вонючей канавы.

Серое небо, затянутое мглой, уже начало светлеть, когда он услышал вдали шум бегущей воды и, отправившись на него, вышел к широкой речке. Упав на свои израненные и окровавленные коленки, Алек сполоснул руки и набрал пригоршню воды. То есть, он попробовал всё это сделать. Но вода во рту словно куда-то исчезла, оставив его губы совершенно сухими. Он попробовал ещё и ещё раз, но потом бросил эту

затею. На руках его по-прежнему была только запёкшаяся кровь.

Вода, от которой нет влаги?

Впрочем, уже наученный горьким опытом, он подозревал, что утонуть в ней все-таки можно.

У него уже подвело живот, урчавший от голода. В рот словно насыпали пыли. Он прилёг, растянулся на высокой и жёсткой траве и уставился в мглистое серое небо. Свет был настолько рассеянный, что было невозможно определить, где тут запад, а где восток.

Веки его отяжелели, и он едва сумел перебороть дремоту, навалившуюся на него. Как бы сильно он ни устал, было слишком опасно спать под открытым небом, да ещё в этой дикой местности, которая пока что доказывала ему лишь свою враждебность.

Ухабистая дорога шла вдоль берега речки, так что он, сонный и вконец измученный, отправился вверх по её течению, в сторону того городишки.

Городок окружал частокол из брёвен, дорога же подходила к большим воротам, по обе стороны от которых горели факелы. Ворота были закрыты, но у костра перед ними на низких скамейках сидели два стражника в длинных рубахах. Они завтракали и негромко переговаривались между собой.

Запахнув поплотней свой камзол, чтобы по возможности спрятать меч, Алек осторожно приблизился.

– Пожалуйста, помогите мне.

Первый из заметивших его стражников выронил хлеб и оба они вместе с напарником вскочили на ноги и попятились от Алека.

– Прошу Вас! – сказал Алек.

Однако стражники кинулись к боковой дверце, что была рядом с большой, и принялись отчаянно колошматить в неё кулаками, вопя на языке, которого Алек не понимал. Впрочем, было и так очевидно, что оба здорово перепугались. Боковая дверь отворилась, и они поскорее нырнули в неё и захлопнули её за собой. Алек услышал, как громыхнула на скобах тяжёлая задвижка.

Только он шагнул вперёд, намереваясь подобрать упавший кусок хлеба, как из-за частокола на него обрушился целый град камней. Алек поскорее ретировался в сторону речки. Но ещё до того, как он оказался вне досягаемости камней, ему успели угодить и в плечи, и в спину. Он побежал, насколько ему позволяли раны, и бежал, покуда не оказался снова возле реки. Там он свернул и пошёл дальше вверх по течению, в надежде, что хоть где-то, быть может, отыщется что-то получше, чем до сих пор.

Было довольно светло, и он мог разглядеть и сельские домики, и пастбища по краю ложа долины, но он не собирался и близко подходить ни к одному из них. На деле же, он понятия не имел, что вообще собирается дальше делать.

***

На рассвете Клиа разбудили какие-то громкие крики. Скатившись с кровати, она прильнула к окну и глянула на расстилавшийся снизу серый унылый город. Там, возле частокола, была какая-то возня, но ей было не видно, что именно происходит, языка же она не знала.

Тревожный ночной сон, не снимая одежды, принёс мало проку. Она натянула свои сапоги и камзол, проверила, на месте ли офицерский значок, затем попробовала отворить дверь. Как Клиа и полагала, та оказалась не заперта.