Осколки
Шрифт:
— Агата!
— Илья. Привет. Вот так встреча. Ты ещё здесь… Не уехал.
— Угу.
— А когда? — вскинулась, и их взгляды встретились.
— Послезавтра.
— Ясно… — отвернулась. — Ну, рада была повидаться.
— Агата! — поймал за руку её, сделавшую шаг от него.
— Не нужно. Мы ведь уже простились.
— А теперь опять встретились! — в отчаянии воскликнул Илья. — Это знак.
— Это не знак, Илюш. Это чистое издевательство, — грустно улыбнулась Агата.
— Почему? Ты не рада? Он… — Илья кивнул в сторону столика, за которым в толпе разглядел пижона. — С ним тебе лучше? Ты счастлива?
— С кем?
— С тем прилизанным, с которым ты обнималась!
— Я обнималась? Нет-нет, ты не понял, мы не вместе. Он просто хороший друг. И вообще, какого чёрта?! Тебе напомнить, что ты вообще-то тоже не один?
— Один. Я с тех пор, как тебя не стало, всегда один. Агата… — жарко шепнул Стужин, оттесняя Агату в тёмный угол и наклоняя голову, чтобы вдохнуть исходящий от неё аромат. — Поехали отсюда, а? Я так соскучился. Не думал, что такое возможно…
— Так по кому-то скучать? — спросила, смыкая руки у него за спиной.
— Так влипнуть. Как в стену с разбегу. Я тебя каждый день вспоминаю. Каждый грёбаный день. Наваждение какое-то.
Он коснулся её губ, легонько, будто вспоминая вкус, хотя ещё не успел его забыть. Да и вообще не был уверен, что сможет. Провёл языком с мучительным стоном, настойчиво толкнулся в рот и с силой сжал в ладони затылок, открывая для себя ещё больше… И ещё больше.
— Я квартиру купил в Дубае. Классная, с террасой, бассейном и всеми делами. Окна прям на залив. Не сильно большая, сто двадцать метров, но цены там — космос, так что…
— Что?
— У тебя есть два дня на сборы. Билет я куплю.
Он говорил и целовал, целовал и говорил. Надеясь таким образом склонить чашу весов в свою пользу.
— Нет.
— Что — нет?
— Нет, и всё. Я же всё тебе объяснила. Я не могу поехать.
Стужина этот ответ взбесил. Он не мог взять в толк, почему она выбирает не их. Не его… Как будто для неё это значило гораздо меньше, чем для него самого. Это было в новинку.
— Уверен, ты везде сможешь найти себе применение.
— Ты не понимаешь. Я работаю с людьми с аутизмом. Я нужна им. Вот и всё.
Это было неожиданно. Очень. Стужин полагал, что Агата работала с тяжелобольными. Потому как на это было направлено большинство благотворительных инициатив, а тут… Ну просто идеальное попадание.
— Ты нужна мне! А если тебе нужна работа — я тебя ей снабжу на много-много лет вперёд.
— И всё-таки ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь. Ладно… Моя дочь — аутистка. Все свои знания и умения ты могла бы сосредоточить на ней.
Агата взволнованно зарылась пятернёй в рассыпанные по плечам медовые волосы. Усмехнулась.
— Так вот почему ты такой…
— Какой?
— Настойчивый.
— Кажется, я тебя не понимаю.
— А я, наоборот, знаешь ли, многое поняла. Тебе ж не я нужна, так? Мои услуги? А что, очень удобно. И нянька для дочки и давалка для папы в одном лице.
— Что ты несёшь? Ты спятила? Я до этих пор вообще не знал о твоей специализации!
Агата отвернулась. Стужин не мог понять, о чём она думает. Дошли ли до неё его аргументы?
— Это неважно. Я всё равно не смогу уехать. Извини, мне нужно идти.
— Постой! Ну почему, ради бога, ты не можешь?! Уезжают тысячи… Сотни тысяч!
— Потому что если я уеду, всё, что сотни неравнодушных людей строили много лет, развалится к чертям собачьим.
— Да не бывает незаменимых, пойми! Не ты это сделаешь — так кто-то. Свято место пусто не бывает.
— Ещё будут какие-нибудь пословицы?
— Нет! Только вопрос. Почему ты такая дьявольски упрямая?
— Потому что иначе в этом мире никак. Была рада повидаться.
И всё… Всё! Агата ушла, плавно покачивая бёдрами. А Илья остался, чувствуя, как его мир рушится во второй раз. ГЛАВА 14
После той неожиданной встречи со Стужиным время как будто застыло. Агата то и дело поглядывала на часы, делая про себя пометки — минус час, мину два... минус сутки. А когда настал день отъезда Ильи, она поняла, что одна этого просто не вынесет. Подхватилась ни свет ни заря с красными от недосыпа глазами, побросала кое-какие вещи в рюкзак и без предупреждения рванула через весь город к родителям. Те жили на старой, построенной ещё до войны даче. Из-за небольшой, но достаточно высокой башни со шпилем в детстве дача казалась Агате сказочным замком. Она представляла себя эдакой королевой, вассалами которой были и родителя, и бабуля, и дед, и все её друзья — соседские ребятишки.
Сам дом спроектировал дед Наум. И многие его теперь по праву считали одним из лучших образцов деревянного модернизма. Для Агаты же этот дом был не просто памятником архитектуры, а чем-то живым и дышащим, чему принадлежала частичка её души. Что немудрено, ведь этот дом растил её и воспитывал, он окутывал её теплом и рассказывал что-то. Скрипом половиц… Гулом ветра в печной трубе. Скрежетом веток по оконному стеклу. Грохотом дождя в жесть крыши. Шуршанием накрахмаленных простыней. Потрескиванием берёзовых дров в камине. И сотнями других напевов и голосов.
Несмотря на холод, природа брала своё. Сад утопал в сочной зелени и пенно-белом цвете, в котором то тут, то там вспыхивали яркие свечки алых тюльпанов. Агата припарковалась. Опустила стекло и, не спеша выходить, глубоко-глубоко вдохнула. Ну какие, Господи Боже, Эмираты? Вот её родина. Вот её дом, её земля, в которой лежат её предки. И это такие прочные корни, что не выкорчевать их, не иссечь. Ну как? Как она уедет? А главное — зачем? Бросить всё ради одурманенных сладким ядом вранья безумцев, которые с какого-то перепугу решили, что лучше других знают, как нужно любить Родину? Иногда Агата даже завидовала такой незамутненности. Нет, это ведь как сладко, наверное, быть настолько уверенным в собственной непогрешимости! Ну, вот откуда эти люди взяли веру в то, что они знают, как надо жить? Знает ли цветок, как ему цвести? Знает ли ветер, зачем гонит облака за горизонт? Знает ли река, куда она несёт свои воды?..