Осколки
Шрифт:
— Чего не спишь, мразь? — произнес он, ухватившись за прутья и покачивая их. — Завтра тебе не до сна будет. Знаешь, что мы делаем с такими, как ты?
— Убиваете наших матерей и сестер, — спокойно ответил Назир. — Приходите на наши земли, объявляя нас террористами, лишь потому, что вам нужны наши ресурсы.
— Заткнись, гаденыш!
— Вы не воюете честно. Лишь сбрасываете бомбы на мирные кварталы.
Слова вырывались сами по себе. Ненависти не было, лишь смертельная усталость и страх за сестру. И снова этот незамутненный взгляд светловолосого парня, возможно, его ровесника.
—
Придурковатый парень сполз со стола, на котором сидел. Командир не заметил его маневра, остальные же не обратили внимания.
— Сознайся, сволочь, это ведь ты мою мать убил, — продолжал Назир, судорожно стискивая одеяло в попытке подавить нервную дрожь. — Как ты это сделал? Пристрелил ее? Слабую, беззащитную женщину, лежащую под аппаратом. Даже будь она здорова, она не могла бы защитить себя.
— Одной черной шлюхой меньше, — усмехнулся спецназовец. Назир судорожно вздохнул.
— Мать стыдилась белой крови, что текла в ней. Говорила, что белые ненасытны, пожирают все, к чему прикасаются. И она была права. Так как ты убил ее, ублюдок?
Лицо командира перекосилось от злобы.
— Выстрелил в голову? Или в сердце? Ты боялся, что она откроет глаза и взглянет на тебя?
— Заткнись, уебок!
— Как ты это сделал? Прижал дуло к ее груди? Или ко лбу?
— Заткнись!
За его спиной молодой спецназовец прошел к двери.
— Ты куда? — повернулся к нему чернокожий Уинн.
— Пойду отолью, — хмыкнул парень.
— Знаешь, что сделают с тобой там, куда ты отправишься? — прошипел командир с ненавистью. — Тебе понравится. Они любят таких, как ты. Найдут, чем заткнуть твой болтливый рот, муслимская падаль.
От Назира не укрылся угрюмый взгляд, которым Уинн наградил шефа. Видимо, расистские подначки достали даже его.
Свет погас внезапно. Назир инстинктивно скатился к стене и прижался к ней. Но тут жуткая мысль ударила под дых. Он задергался, извиваясь змеей, попытался скованными руками подцепить мешок со взрывчаткой. Это было сродни предчувствию. Предчувствию катастрофы. Хлопнула дверь, ослепительно яркая вспышка молнии озарила высокую фигуру в проеме, и в свете этой вспышки палестинец успел ухватить краем сознания выпавший из руки убийцы круглый предмет. Дверь закрылась, скрыв зловещую фигуру, и время растянулось, словно в идиотском кинофильме. Отчаянный крик перекрыл новый раскат. Назир едва успел толкнуть взрывчатку под койку, укрыть ее своим телом. Сдернуть одеяло, кожаную подушку, сжаться в комок, выставив этот жалкий заслон, и прикрыть голову руками. Долбануло так, что он на какое-то время потерял сознание.
Когда он очнулся, дверь снова была распахнута. Послышались стоны, ругань и автоматные очереди. Снова полыхнула молния, выхватив из наполненного дымом мрака неподвижные тела. Лишь в углу кто-то слабо шевелился. Судя по местоположению, Уинн. Высокая фигура у двери опустила автомат, развернулась, бросилась прочь. Хлопнула дверь.
Назир выкарабкался из своего убежища. В нос бил едкий запах пороха, крови, человеческих испражнений. Спустя минуту загорелся
— Уинн! — Ройс бросился к темнокожему спецназовцу, который сидел у стены, прижимая ладонью огромную рваную рану на левом бедре.
— Не поможет, — сказал Назир, кое-как приковыляв к решетке. Голова немилосердно кружилась. Во рту был металлический привкус.
— Ремень наложите. Затяните покрепче. Должно хватить до приезда скорой. Но надолго нельзя. И уложите его, под голову подсуньте что-нибудь.
Тип повернулся к одному из мертвецов, снял ремень, просунул под раненое бедро, умело затянул. Затем с помощью Гисфорда осторожно уложил спецназовца, сунув ему под затылок свернутую куртку.
— Держись, парень!
Словно зачарованный, Назир наблюдал, как небольшие белые руки обхватывают красивое шоколадное лицо. Перед глазами встали изящные белоснежные ручки Ланы.
— Все, все, сейчас приедет скорая, — тихий голос успокаивал, утешал, разбивал напряжение на мириады мелких осколков. Назир видел, как понемногу расслабляется Уинн, как паника уходит с его лица, как разжимаются сведенные судорогой пальцы.
— Это шеф Гисфорд. Срочно скорую к управлению полиции! — ворвался в сознание низкий, почти звериный рев.
Назир сел у решетки, держась за нее скованными руками. Происходящее казалось нереальным. Голова кружилась, перед глазами мелькали странные, чуждые и в то же время удивительно знакомые картины.
— Смотри, что я нашел возле генератора, — тип в рубашке вытащил из-за пояса что-то скомканное. Это оказался берет спецподразделения. На нем темнели пятна крови.
— Мэйдж, — застонал Уинн, — отлить вышел.
— Не дергайся, — тип положил руку на лоб бедолаги. — Лежи спокойно, скорая уже в пути.
Он поглаживал парня по щеке, бормотал что-то обыденное, постоянно повторяя одни и те же слова. Назир зажмурился, тряхнув головой. Похоже, этот человек владеет техникой гипноза.
Минуты тянулись, превращаясь в бесконечность. Снаружи все еще грохотало, и свет моргал. Уинн, видимо, потерял сознание. Лицо его посерело. Наконец снаружи послышался рев мотора, и почти сразу в помещение ворвались трое парамедиков. Двое волокли раскладные носилки.
— Большая кровопотеря. Пульс нитевидный. Тедж, быстро плазму, физраствор, амбенол!
— Блядь! Твою мать! Что тут случилось?
— Захлопни клюв, Дэр, придержи тут!
Назир уткнулся лицом в скованные руки. Голоса парамедиков доносились откуда-то издалека. Под пальцами было что-то мокрое — на верхней губе, под носом. Он посмотрел и увидел кровь.
— Ты ранен?
Он вздрогнул и поднял глаза.
— Я велю медсестре осмотреть тебя, — сказал Гисфорд, наклонившись к нему.
Назир медленно покачал головой.
— Не надо. Все нормально.
Гисфорд проводил взглядом интерполовца, вышедшего следом за парамедиками. Затем наклонился ближе.