Основание Харькова (старинное предание)
Шрифт:
В Чугуеве Муха был принят радушно, и лишь объявил, кто он, что и для чего нужно ему, как тут же одна из жён стрелецких предложила свои услуги и вызвалась ехать для помощи больной. Рассказала о многочисленной и всегда удачной практике своей, что она и по Москве между своими славилась ловкостию, умением, а больше счастием в этом деле. Сборы были недолги. Федосья Кузьминична, так звали акушерку, пригласила с собою «для потехи барыни» девушку, дочь одного «из боярских детей», и, забрав что нужно было по её ремеслу, покатила с Мухой, припеваючи и балагуря во всю дорогу.
Не с одною Федосьею Кузьминичною в Чугуеве познакомился наш Муха. Он нашёл там священника, условился с ним, как поступать, когда бог пошлёт радость пану Квитке; приговорил ехать с собою одного промышленника взглянуть на их кочевье, рассчитать, что нужно для вновь прибывших. Что значит для
Приезд Мухи с кем нужно было оживил Андрея, а возвращение утром и других посыланных совершенно успокоило его. Товарищи Мухи не так были счастливы, как он. Хотя они и находили людей, но это были или пикеты чугуевской команды, или какие-либо блуждающие в степи люди, имеющие свои занятия, свой промысел, и с которыми посланные не нашли за нужное сближаться.
Кузьминична без дальних церемоний прямо отнеслась к Масе, заласкала, заговорила её.
— Эка, наливное моё яблочко! — так начала она... — Стосковалось, сгрустнулось тебе. Не бойся, не робей. Приехала Федосья, да еще Кузьминична, она поворотит делом. Поотдохни после дальней пути-дорожки, погуляй в таком приволье. Я с своими сказками да с прибаутками, а Настя с стряпнёю да с услугою, да мы не дадим молодой боярыне и соскучить-та. Пусть твой молодец, что, видишь, гоголем ходит, что отбил у панского туза такую кралю, а и сам, что твой маков цвет, пусть он ходит здесь по лесам да настреливает нам к празднику дичи, а мы затем ему и положим махонького казачонка на руки, что твой херувимчик. А ты, пан, поворачивайся у меня быстро. Живёшь здесь на воеводстве, а гляжу, у тебя ни кола ни двора, а опричь всего хозяйственного многое и мне нужно. Давай мне своих чубов в команду. Я закомандую по-бабьи, и у меня всё родится вдруг.
И в самом деле, у неё закипело дело. Смастерила покойный для Маси шалаш с сенцами, защитила его от ветра и непогоды, устроила кухню и все, что нужно было для маленького поселения. Приехавшая с Кузьминичною девушка стряпала и прислуживала Масе, Муха с товарищами ловил рыбу. Андрей не отходил от жены и вместе с нею не видал, как проходило время, слушая рассказы Кузьминичны про Москву, про все бедствия, какие терпели там при самозванцах, при боярщине без царя и как господь послал благодать свою на русскую землю, вручив её царю Михаилу Фёдоровичу*. Как теперь все спокойны, как блаженствуют! Как и она сама поживала в Москве, по какому случаю заехала на край света; какие страсти терпят они от татар... и не говори отъехать от города Чугуева ни за две версты! неравён час набежит татарва, гикнут, аркан на шею, очнёшься либо в татарщине, либо ближе, на том свете. Все эти рассказы, доселе не слыханные нашими супругами, не имевшими никакого понятия о Москве, очень много занимали их, а пуще радовало Андрея, что царь московский справедлив, милостив и жалостлив к народу.
В день св. апостола Петра и Павла Андрей поговорил с своею Масею, призвал к себе Муху и товарищей его, благодарил их за всё усердие, ему и жене его оказываемое, и за верность, с какою они служили ему до сего часа. Разрешил их от данной ими клятвы и предоставлял им на волю идти, кто куда хочет. «Вы люди молодые, — говорил он, — вам надобно жить, приискать средства, как и чем жить. Не хотите бедствовать под игом ляхов? Идите к Москве; теперь уже дорога известна. Царь московский по сердцу божию народ свой милует, и он приймет вас под свою милостивую руку, и вы по желанию вашему поступите в число детей его. Не думайте, как оставить меня. Я и Мася решились остаться здесь, что ни устроит бог с нами. Зачем теперь мне в Москву? Что скажу я о себе, если бы и удостоился видеть царские светлые очи? Я сын боярина московского; какого? не знаю ни имени, ни прозвища его, ни того, когда и по какому случаю оставил он Москву, жив ли он и где находится? Не могут ли по справедливости счесть меня выдумщиком? Крест, что на мне, ничего другого не объясняет, кроме того, что я Андрей, родился тогда-то, а от кого? Никто не объяснит надписи на кресте. Усомнясь в словах моих, везде отринут меня. А если у моего отца, как у боярина, были значительные отчины и поместья и при опале отданы другому, тогда владетели их, опасаясь, чтобы я не стал отыскивать прав своих, пойдут на всё: меня как обманщика по их настоянию закабалят в лютые руки... Я, поклявшийся пред богом доставить Масе спокойную и довольную жизнь, буду причиною вечных
— Мудрая ваша речь, добродею! — после долгого размышления сказал Муха, переглянувшись с товарищами. — Благое ваше желание бросити-бросить искать неверною, неизвестного, остатися-остаться при известном спокойствии. Бог вас за такую мысль благословити-благословил, он же и устроити-устроит всё к вашему и нашему благу. Зачем же вы и куда нас отсылаете? Благодарение богу, исторгнутись-исторгнулись из плена египетского, мучения ляшского пекельного, станем же и мы людьми. Где вы, добродею, там и мы. Мы себе дурни, хотя и дойдем до самой Москвы, а всё поумнети-не поумнеем, а коли б ещё и глупейшими стать-не стали. Тут, здесь, при тебе, добродею! Как поклялись, так и повек остаться-останемся. Так ли, хлопцы!
— Так, так, так! — закричала единодушно малочисленная громада и бросилася целовать руки и полы платья до слёз тронутого такою преданностию Андрея.
— Когда ж так, — сказал он, — то и пусть будет так. Дайте мне срок, когда меня бог чем обрадует, тогда я вам и всю мысль свою скажу. Посоветуемся и положим на мере.
Успокоенный добрым началом своего предприятия и не тревожимый состоянием своей Маси, Андрей с спокойным духом продолжал свои прогулки по окрестностям своего кочевья. С ружьем он проходил лесом, стрелял дичь, любовался местоположениями и только к вечеру по сделанным в лесу, приметам возвращался домой.
Однажды, и именно 5-го июля, от зари он всё шёл да шёл, погружённый в мысли о своём предложении, и нечувствительно прошёл вёрст восемь. Зной палил его, жажда мучила, но он не находил чем освежиться. Пробираясь густым лесом, пришёл на край горы. К обрадованию своему, внизу увидел он изобильные источники, бросился туда, утолил жажду, освежился и, изнурённый усталостию, тут же лёг и скоро уснул...
Просыпаясь, видит пред собою монаха, с большим вниманием смотрящего на него... Андрей вскочил, оправил расстёгнутую грудь, подошёл с уважением к монаху и сказал:
— Благослови, отче, странника.
Монах, не поднимая руки, кротко, с улыбкою, но дрожащим голосом говорит ему:
— Меньший не благословит старшего.
— Как это, отче святый? — сказал удивлённый Андрей.
— Андрей! — вскрикнул монах, подняв руки и дрожа всем телом. — Ты брат мой в мире. Я видел крест на тебе!..
— Брат?.. Ты Григорий?.. Брат мой?..
— Брат!..
И долго они более ничего не могли произносить, как это сладостное имя, от самого детства не выходившее из уст их... Обнимания их продолжались долго... потом пошли расспросы, рассказы... Пришли в келью монаха, тут же при источниках кое-как слепленную; хозяин предложил скудную трапезу. Тут Андрей рассказал брату все свои похождения.
Монах в свою очередь рассказал, что когда он жил у тётки, то вдруг неожиданно явился отец их, сказал что-то невестке. Она начала плакать горько и заботиться, где бы укрыть его, но вдруг набежали солдаты, «батюшку схватили и потащили, не знаю куда. — Так рассказывал монах. — Когда солдаты тащили батюшку, то я уцепился за него и хотел, чтобы и меня вместе утащили. Батюшка успел благословить меня... и я его больше не видел уже. Солдаты всё кричали на батюшку: "Убийца!.. убийца!.."
Прошло дня два, мы с тётушкою всё плакали. Она не смела послать разведать, что делается с батюшкою... Как вдруг набежали солдаты, вырвали меня из рук тётушки и повезли недалеко, в какой-то город, и отдали меня в один дом, где старый господин и всё семейство его были в чёрном платье. На меня только взглянули и, сказав: "Это он?", приказали свести в людскую.