Основной конкурс (5 конкурс)
Шрифт:
Потом Юру стало знобить, и она скрючилась на дне ямы. Солнце жарило, воздух в яме стал горячим, но Юре было зябко. Свет укутал девушку высохшим мхом, в изобилии оставленным ушедшим лесом, накрыл широкими листьями, и даже навалил по бокам горячего песка сверху. Не помогло. К полудню она впала в забытьё.
Свет смотрел на девичье лицо, то бледное, то горячечно-пунцовое, и ему было страшно. Она не сможет встать к вечеру, понял парень. Она не сможет дойти до леса, ей нужно время, несколько дней покоя. Нужно свежее лекарство, а для этого нужно идти. Им обязательно надо идти вперёд, но это невозможно! А позади ждёт посёлок, ждёт и надеется. Если
Замереть, смотреть и ничего не делать? Ждать, когда паника погубит тебя, Юру и всех остальных? Свет увидел посёлок, безлюдный, заметаемый песком, представил пересохший общинный бассейн, в который он уже никогда не накачает воды, представил... и решился.
– Потерпи, маленькая, - сказал и стащил накрывавший девушку лист.
Нужно, чтобы Юра выдержала дорогу.
В первом перекати-поле осталось немного воды. Свет развёл ею весь ежевичный порошок, взбодрить сердце, добавил уксуса и остатки тех снадобий, что могли бы сбить лихорадку.
Потом он раздел девушку и как следует натёр её всю получившейся мазью. Выступили слёзы, и это было хорошо. Чтобы не глазеть. Она не узнает, но не хотелось прятать глаза, когда всё кончится. Если всё кончится удачно.
Не смей сомневаться, приказал себе Свет.
Сверху палило. Пыль скрипела на зубах и сушила горло.
Пыль, вестник близких самумов. Пройдёт недели три, и солнце скроется в чёрной туче, ударят ветра и будут терзать посёлок несколько дней. К этому сроку лиана, которую они приведут, должна укорениться.
Свет обмотал голову тряпкой, оставив только щели для глаз, и двинулся в сторону леса. Сыпучая труха хватала за ноги. Сзади, на волокуше из слоновьих листьев, в обнимку с холодным блином перекати-поля спала Юра.
Жара звенела и плыла. Солнце, когда он поднять взгляд, рисовало в выцветшем небе круги и кольца, ослепительные до черноты. Песчаная взвесь осела на лице и руках серой колючей коркой. Очень хотелось пить. Свет знал, что рано, он решил пить через каждые пять тысяч шагов, а миновали только три. Или уже больше? Может быть, замороченный пустыней, он сбился и зря мучает себя? Нет. Пустыня любит жестокие шутки, ей нельзя верить. И Свет выждал эти шаги, а потом позволил себе ровно три глотка, и снова вложил перекати-поле в Юрины руки. Девушка, не просыпаясь, цепко схватила прохладную лепёшку.
От воды стало чуть лучше, и Свет прожил следующие пять тысяч шагов почти хорошо. Он снова попил, напоил девушку, и тронулся в путь. Скоро, миновав дальние барханы, он увидит кромку леса.
Похоже, он сбился с пути. За дальними барханами появились новые барханы, без конца и края, одинаковые, жёлтые, знойные.
Однажды Свет оступился и съехал в глубокий ров. Волокуша с Юрой осталась наверху, и Свет долго шёл, радуясь свободе и внезапной лёгкости. Потом из марева вышел Старый и молча встал поперёк дороги. «Уйди прочь, - кричал Свет, - ты мешаешь!», но Старый не двигался, хмурил брови, и всё время оказывался на несколько шагов впереди. Свет заплакал, размазывая по щекам горячие слёзы, развернулся и пошёл назад, где на краю рва осталась Юра.
Общинный бассейн безмерно расширился, борта исчезли вдали, и Свет брёл теперь по колено в воде. Он нагибался напиться,
Впереди было пусто, только бескрайнее море бугров, рвов и ям, но что-то мешало идти, будто среди пустыни выросла невидимая стена.
Свет заколотил в неё кулаками… и очнулся.
Ночь повисла над миром. Сзади стонала в забытьи Юра, а под руками гнулся толстый лист дерева-ограды.
Он добрался.
Дошёл сам и дотащил манящую.
Свет зацепил на ощупь край листа, потянул на себя: открылся узкий проход. Шипя от боли в обожжённых плечах, он втащил внутрь волокушу с Юрой.
В лесу царила темнота. Воздух, напоённый резкими запахами и влагой, дразнил пересохшие ноздри. Свет ещё успел напоить девушку и напиться сам. Потом упал лицом в мох и потерял сознание.
Пришёл в себя он от тихого Юриного крика. Девушка, измученная за последние сутки, даже не кричала, а обречённо подвывала вполголоса.
– Там!
– круглыми от ужаса глазами она смотрела на больную ногу.
Фиолетовое мохнатое существо, примерно с кулак, сидело на её колене и что-то быстро-быстро собирало с кожи суставчатыми передними ногами.
– Не кричи, - попросил Свет.
– Это мохнач. Мусорщик. Больно?
– Голова гудит, - ответила Юра, со страхом глядя на мохнача, - ногу дёргает. Мы в лесу? Как мы сюда попали?
Осторожно, стараясь не спугнуть тварь, Свет размотал повязку. Края разреза опухли, из раны сочилась сукровица. Не очень страшно, он всё-таки успел.
– Лежи тихо, и ничего не бойся, - Свет подал девушке шкурку перекати-поля.
– Допей, я схожу, свежей наберу. И не бойся, только не бойся! Лес живёт сам по себе, мы ему не нужны. Мохнача не пугай, пусть ногу вычистит. Он не укусит, нечем.
Солнечный свет сочился через этажи и ярусы леса, и внизу всегда был полумрак. «Смолу, сначала — найти смолу», - твердил Свет, пробираясь среди толстых стволов, обходя заросли горючего волоса, перешагивая через дорожки лесных тварей. Тонкая летучая пыль танцевала в солнечном луче, случайно нашедшем пусть сверху. Дядька Людмил рассказывал: когда пыли станет много, бабье дерево откроет устьица и напоит воздух терпкими запахами. Тогда волнение охватит окрестные лианы, и скоро лес тронется с места.
Толстую лепёшку бабьего дерева на его пути облепили сотни стожалок. Значит, лес пойдёт совсем скоро, через десяток-другой часов. Или через сутки с небольшим. Надо спешить.
Сумрак сгустился. Свет поднял голову и потрясённо замер. Лиана!
Если положить две глиняные миски друг на друга, донышками наружу, а сверху кинуть спутанный клубок оранжево-зелёных побегов с мелкими, прижатыми к стеблю листочками, то это и будет лиана.
Ну и огромина, удивился Свет. Ободок дерева, поившего посёлок, был ему по пояс. Две гигантские чаши здешней лианы сходились на высоте полтора или даже два человеческих роста. Такой ни одна личинка не страшна! Вот бы приманить! Свет коснулся бугристой, прохладной коры. Буро-зелёный ствол покрывали трещины и дупла. В одно из них Свет сунул руку, и она ушла в дерево по плечо. Там, в глубине, он нашёл нежное шелковистое утолщение на деревянистой стенке, забрал в горсть и сжал.