Основной конкурс (5 конкурс)
Шрифт:
Дети уже не раз были в нем: играли в прятки, исследовали старые подвалы и квартиры, прятали «секреты» на память, поэтому трое из четырех ребят недоумевали, про какое открытие века говорит Мишка. Но все попытки выведать у него подробности заканчивались одним: «Подождите немного, сейчас дойдем, и вы сами все увидите».
Через полчаса они добрались до первых домов. Города, подобные этому, не были редкостью. Полуразрушенные строения из бетона, стекла и железа – памятник человеческому тщеславию – они производили тягостное впечатление, даже спустя столько лет. Обветшалые громады серых бетонных блоков, некогда бывших зданиями, высились по обеим сторонам улицы. На фоне белого неба они казались фантастическими гигантами, замершими в вечном ожидании, безразлично взирая
– Сколько раз ни прихожу сюда, всегда как-то тревожно, – прошептала Света, чтобы нарушить молчание.
– А мне не тревожно, а тоскливо, – Дима пнул кусок кирпича, лежащий на дороге, – ведь здесь больше никогда не будут жить люди. Он так и будет стоять, пока совсем не разрушится со временем.
– А помните, как мы пришли сюда первый раз? – спросил Игорь. – Мы тогда боялись заходить в дома, думали, что все обвалится, если побеспокоить.
– Ага, помним, как Мишка уронил книжки в одной квартире, потому что полки сгнили, а ты, когда услышал шум, бросился наутек, потому что подумал, что дом падает, – мальчишки необидно засмеялись. Игорь шмыгнул носом и покраснел, он не любил вспоминать ту историю.
– Ладно тебе, – весело сказал Мишка Димке, – я тогда тоже знаешь, как испугался? – он подмигнул Игорю. – Ага, вот мы и пришли.
Улица вывела их к старой детской площадке – здесь они тоже как-то были, пытались покататься на качелях и карусели, но все оказалось настолько проржавевшим, что двигалось с большим трудом и ужасным скрипом. Да к тому же краска, которой были покрыты качели, осыпалась при касании, и ржавчина пачкала руки и одежду. Поэтому тот раз был единственным. К тому же мальчикам больше нравилось лазить по старым чердакам и подвалам: там можно было найти больше интересных штук. А Света любила квартиры: ей было интересно придумывать, как в них жили люди, куда ходили, что любили. И обязательно во всех историях у них все заканчивалось хорошо. Иногда в квартирах обнаруживались оставленные фотографии и книги. Тогда девочка могла подолгу вглядываться в лица, перелистывать пожелтевшие, пыльные страницы… одну фотографию она даже забрала себе на память, на ней была изображена очень красивая женщина с букетом ромашек. Беззаботная и счастливая, она не подозревала о том, что через несколько лет на Земле не будет ни ромашек, ни вообще цветов.
Мишка подвел их к старой карусели и зачем-то лег на живот, заглядывая под нее. Потом обернулся на стоящих рядом ребят и сделал приглашающий жест рукой: «Ложитесь, смотрите!» Игорек тут же плюхнулся рядом с Мишкой, Димка оценивающе посмотрел на Свету, снял с себя курточку и положил на бетонные плиты рядом с мальчишками: «Ложись на куртку, так ты не испачкаешься», – сказал он девочке. Она благодарно улыбнулась и аккуратно, стараясь не помять платье, легла. Димка тоже плюхнулся рядом с братом, и все удивленно уставились в полумрак, где вдалеке, пробиваясь сквозь бетон, в кольце ржавой стружки стоял маленький росток какого-то дерева. Над ним в карусели была дыра, проделанная временем, и сквозь нее можно было видеть кусочек неба. Мишка повернулся к друзьям.
– Вы понимаете, что это значит? – спросил он. Ребята неуверенно переглянулись и пожали плечами. – Мои родители – биологи, и они мне не раз говорили, что, когда на земле за куполами начнет что-то расти, у нас всех появится надежда. Здесь семьдесят пять лет ничего не росло. С момента катастрофы и до сегодняшнего дня.
И вот он – первый росток после семидесяти пяти лет неудачных попыток что-то посадить за куполом. Понимаете? Мы совершили открытие века. Мы первые его нашли! Еще никто не знает, я даже родителям не сказал. Я обнаружил его неделю назад, был здесь один и вдруг решил заглянуть сюда еще раз, проверить, смогу ли я заставить эту карусель крутиться, если хорошенько ее раскачать. И увидел его. Потом ходил сюда каждый день, всю неделю, смотрел, проверял – живой ли. И вот сегодня решил показать вам.
Дети посмотрели на росток с возросшим уважением.
– Но он кажется таким слабеньким, – тихо сказала Света.
– Да, но представь, какой силой нужно обладать, чтобы пробить бетон, – возразил Димка, – а он сумел это сделать и вырастет большим, я уверен.
– Семьдесят пять лет он ждал своего часа, – прошептал Мишка, – вы только представьте.
Четверо детей лежали и смотрели на росток – такой слабый, такой хрупкий. Сила, благодаря которой он взошел, была поистине огромной, но еще большая сила таилась внутри, ожидая своего часа – сила, которая может вернуть миру былую красоту и подарить такой нужный людям кислород.
Надежда всей Земли, высотой пятнадцать сантиметров, тянулась к солнцу, и дети улыбались, глядя на нее.
– --
На Луну
Лёгкий ветерок пронёсся над землёй, неся с собой жёлтый урожай осенних листьев. Травинки пугливо пригнулись, что-то заворчали старые ставни. Рувьер улыбнулся и привстал на задние лапки, вдыхая ароматы леса, что принёс с собой ветер. Над его мохнатой головой распростёрлось бескрайним одеялом предзакатное небо ослепительной красоты. Такое спокойное и величественное, полное умиротворения, неги и чистоты. Чуть дальше от нашего героя раскинулась деревня, словно сошедшая с праздничных открыток: с маленькими аккуратненькими домиками, ухоженными палисадниками и широкими добротно умощёнными улочками. За деревней сверкающей лентой вилась река Ром, давшая ей своё имя. Солнце, висевшее ещё высоко над горизонтом, отражалось в зеркале речных вод, окрашивая его волшебным мерцанием.
Рувьер вздохнул и ещё раз обвёл взглядом всё это великолепие, подставляя мордочку под ласковые порывы осеннего ветра. Внезапно со стороны деревни раздался звон – это старинные башенные часы, главная достопримечательность Рома, били седьмой час. Рувьер встрепенулся, собрал все семена, за которыми Семья посылала его на Луг, и двинулся в путь. Следовало поторопиться.
Мышонок быстро спустился с холма, и побежал в направлении одного из дальних домов. На улицах Рома было пустовато – для людей уже поздно, для крыс ещё рано. Потому Рувьер беспрепятственно миновал пару улочек и проскользнул сквозь щель неплотно запертой двери внутрь дома.
Там, в гостиной, сидя на кресле, покуривал трубку Человек. Рядом с ним посапывал, завернувшись в плед, Детёныш, уже который месяц, живший здесь.
Стараясь держаться вне поля зрения Человека, Рувьер осторожно засеменил к крохотному пуфику, с которого открывался прекрасный вид на тумбочку со стоящим на ней ящиком. Ящик тот был непростой – в нём мелькали картинки, и обычно каждый день в семь вечера в него заглядывала Луна.
И Рувьер с нетерпением ждал этой встречи. По ночам он засматривался на чёрное как смоль небо и на подмигивающие с него звёзды. Наслаждался приятной прохладой и слушал шёпот ветра, несущего отовсюду разные вести. И мечтал о том, что когда-нибудь попадёт на Луну и съест хоть чуточку лунного сыра.
И сейчас мышонок заворожено глядел на представление, начавшееся в диковинном ящике – панорама звёздного неба сменилась картиной Луны и скачущего по ней Человека. Следующая картинка, демонстрировала пара белых мышей в клетке, живших на Луне. Рувьер им сильно завидовал и хотел оказаться на их месте. Потом снова лунные пейзажи…
Рувьер, даже и не заметил, как человеческий детёныш приподнял голову, потянулся, причмокнув губами, и уставился на мышонка.
– О! Мышонок! – с интересом сказал мальчик, стараясь рассмотреть его поподробнее.