Основной конкурс (5 конкурс)
Шрифт:
Доктор ложится на диван и смотрит в потолок. Известка потрескалась, и поверхность похожа на пустынный пейзаж. В жарких безлюдных землях Магриба увидеть такое не редкость. Флейшман часто думает о северной Африке. Именно оттуда пришли те секретные депеши. Флейшман повидал многое в первые годы войны. Десятки и десятки лиц заключенных концлагерей. Но такого не ожидал даже после всего увиденного.
– А правда, что твои приятели вербовали ведьм в Алжире? – назойливый голос продолжает задавать вопросы.
– Они мне не друзья, - ворчит Флейшман. – Это
– Бросьте, доктор, - голос становится более язвительным. – Это же так скучно. Не то, что у вас – такой контакт с людьми. Тесный.
– Алжир, - громко продолжает Флейшман, положив руку холодной тыльной стороной на горячий лоб. – Там, действительно верят, что ведьма может задушить ребенка и высушить его тельце. А еще говорят, что если она высушит его голову, то получит ценный талисман. Я не знаю, что там видели пьяные солдаты Роммеля, но…
Флейшману неприятно в сотый раз вспоминать этот день. Но он вспоминает…
***
… в углу палаты, обняв колени руками, сидит Франц и грустно смотрит на доктора.
– Здравствуйте, герр Флейшман, - спокойно и тихо говорит юноша. – Рад, что представился случай поблагодарить вас за консультацию. Как видите, меня вылечили.
Доктор вздрагивает и поворачивается к подносу, на котором разложен инструментарий. Первым делом предстоит усыпить подопытного. Флейшман прокручивает в голове процедуру операции. Раньше ему не составляло труда собраться перед работой. Но в это раз он не видит перед собой крысу. Тогда он должен будет признать, что эти крысиные губы, быть может, целовали его милую Герту. Эти крысиные лапки обнимали её тонкую талию. Флейшман тяжело дышит и садится на больничную койку, на которой уже должен лежать подопытный.
– Как ты здесь очутился?
– доктор делает усилие и все-таки выдавливает из себя имя. – Франц.
Теперь он точно не сможет нормально работать. Крыс не зовут по именам, им просто присваивают номера.
– Так же как и все, - пожимает плечами парень. – Не успел сесть на нужный поезд в нужное время. Если вы меня понимаете.
– У тебя были родственники за границей? – спрашивает доктор, глядя в пол.
– Нашлись бы, - усмехается Франц. – Правда, мне хотелось обрести родственников здесь. Стоит признать, что я не угадал с эпохой и местом появления на свет.
Флейшман кивает, не поднимая взгляда. Родственные связи – то о чем он думал меньше всего в последнее время.
– Герта…
– Погибла при бомбардировке, - безучастно заканчивает за него фразу Франц. – Странное время. Странное и жестокое.
– Да. Мы все с ним не угадали, - кивает Флейшман.
Франц встает и, пошатываясь, идет к койке. Флейшман несколько потерянно смотрит на юношу и уступает ему место. Берет с подноса шприц и заворожено смотрит на иглу.
– И что со мной будет? – спрашивает Франц. – Другие говорят, что в овраге за госпиталем закапывают тела. И еще мешки с грязным бельем. Только это ведь не белье, верно?
– Нет, - отвечает Флейшман, не понимая, зачем он рассказывает это подопытному. – Там органы. И медные пластинки.
Франц удивленно смотрит на доктора.
– По протоколу – работы по изучению активности мозга, - продолжает Флейшман. – На основе… Древних учений, скажем так.
– Терафим? – хохочет Франц.
Этот звук так не естественен, что в палату вбегает солдат, охраняющий госпиталь. Убедившись, что все в порядке, он выходит, не сказав ни слова.
– Не желательно использовать этот термин, - заученно говорит Флейшман.
– Потому что он связан с евреями? – нагло спрашивает Франц. – Если Гитлер хочет разобрать человека, как игрушку, чтобы посмотреть, что внутри – так и скажите. Если он хочет оживить высушенную голову, спрятав под языком пластинку… Ну, пусть это будет арийский терафим, если так приятнее звучит для фашистов. Но я не пойму, вы действительно пускаете столько людей на мясо ради этого?
Флейшман взволнован и раздосадован. Еще не хватало бесед о нравственности с подопытным. Он уважаемый доктор, а не мясник.
– Ты бы все равно умер в лагере, - кричит доктор. – Не я, так молоденький солдат с автоматом – какая разница как умирать. Но тут ты хотя бы послужишь науке. Бесценные сведения о работе мозга…
– Все, что я знаю о голове, герр Флейшман, - снова перебивает доктора Франц. – То, что она должна быть на плечах.
Доктор тяжело вздыхает и вкалывает разговорившемуся юноше два кубика препарата. Предстоит долгая работа, грозившая занять всю ночь. Франц не сопротивляется, его грустные глаза еще глядят на мучителя, но юноша уже спит. Флейшман, берет с подноса инструмент и пытается успокоиться. Перед операцией необходимо избавиться от всех лишних мыслей. Может быть, хоть в этот раз получится…
***
… стучат в дверь. Доктор встает и плетется, чтобы открыть. На половине пути останавливается, настороженно прислушивается. К нему не так часто кто-либо приходит. Конечно, сейчас не первые годы после войны, когда в каждом коридоре Флейшману мерещились люди в форме. Но, с другой стороны, немного осторожности не помешает. Неизвестный гость стучит вторично. Старик на цыпочках подходит к двери. Не удержав равновесия, Флейшман оступается и доска предательски скрипит.
– Доктор, это я, - раздается голос Жиля.
Флейшман облегченно выдыхает и открывает дверь. На пороге стоит его молодой сосед. В руке у Жиля полусфера, детали которой подслеповатый Флейшман не может различить.
– Извините, доктор, - смущенно обращается к нему Жиль. – Можно оставить это у вас?
Старик берет протянутый ему предмет и рассматривает с легким интересом. Теперь он понимает, что это декоративная игрушка, какие можно увидеть в сувенирных лавках. Домик, накрытый стеклянным куполом. Если встряхнуть игрушку, то под куполом пойдет снег.