Особая миссия (Сборник)
Шрифт:
Он кивнул на Судакова и второго врача, сидевшего рядом с ним и со страхом поглядывавшего на автомат в руках Симпсона.
– Что значит займемся? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно резче. – Они граждане России…
Не знаю, что ответил бы мне Симпсон, что он стал бы делать дальше… Вполне возможно, он просто застрелил бы Судакова… Хотя вряд ли. Он должен был понять, что тот ничего ему не скажет и микропленку не отдаст, раз уж не отдал ее талибам.
У меня не было уже никаких сомнений, что Симпсон охотился за микропленкой… Да и Поль тоже порой казался
Что же это за священный поход? Поход куда? Талиб так и не успел до конца произнести ту фразу… Симпсон просто заткнул ему рот…
Симпсон успел сделать только шаг по направлению к Судакову. В комнату влетел Поль и еще от входа закричал нам с Грегом:
– Что-то случилось! Они ушли с лестницы…
Он побежал к Грегу и дернул его за руку.
– Совсем ушли, Грег. Я спустился до середины… Они бегут вверх по дороге, к восточному концу селения. По дороге лошади мечутся, словно взбесились… Я чувствую, нам нужно куда-то идти…
– Вверх, говоришь, бегут? – спокойно переспросил Грег. – Черт! Там стоит вертолет на единственной годной для посадки площадке. Я на него, честно говоря, сильно рассчитывал… Ну что ж – пусть бегут… – добавил он, вспомнив что-то.
– Так почему же они нас с вертолета не перестреляли как фазанов? – спросил опешивший Поль. – Ты же сам говорил…
Симпсон зло рассмеялся.
– Потому что эту игрушку некому поднять в воздух. Я пытался сделать пилоту небольшую операцию по удалению камней из почки. Но ее пришлось делать в полевых условиях и она закончилась летальным исходом… А проще говоря, я выпустил ему кишки наружу. Сейчас эти архары на них полюбуются и побегут обратно… Или попытаются поднять его сами и тут же свалятся в ущелье. Уж поверьте старому пилоту… Полторы тысячи вылетов… Мне приходилось водить этих стрекоз во Вьетнаме…
– Хватит болтать! – закричал на него Поль. – Почему они сбежали? Что случилось?
В ответ раздался хриплый смех от стены, где сидели врачи. Смеяться мог только Судаков. Именно он и смеялся, и это было страшно, потому что все мускулы на лице двигались, и видно было, как они, обнаженные, сокращаются и удлиняются…
Было совершенно непонятно, почему он смеется, и оттого становилось еще страшнее. По крайней мере, мне. Но уставились на него мы все трое.
Судаков оборвал смех и сказал тем же хриплым голосом, с трудом выговаривая слова:
– Сейчас будет толчок… Они уловили предвестники – легкое дрожание скал под ногами… Так было и в Кайдабаде. Зазвенела ложка в стакане у меня на столе. Потом обрушились стены…
Мы слушали его как какого-то древнего оракула – внимательно, с почтительным, боязливым трепетом… Первым опомнился Поль.
– На лестницу! Быстрее! Быстрее! – закричал он. – Спускайтесь вниз и бегите вслед за талибами… Вверх по дороге. Там единственное место, где скалы не нависают над дорогой…
Грег с Полем бросились к Судакову, подхватили его под руки и поволокли к выходу. Я подбежала к Карпову и потянула его за рукав вслед за ними…
Глава семнадцатая
Мы успели выбежать
Меня как будто ударило по ногам снизу, по подошвам. Сильно. Так, что колени мои немного дрогнули и подогнулись…
Я еще успела оглянуться по сторонам. Все вокруг оставалось прежним. Ничего не изменилось, не разрушилось, не раскололось…
«Странно… – подумала я. – Оказывается, в землетрясении нет ничего страшного…»
В следующую секунду земля исчезла у меня из-под ног, и я почувствовала легкий приступ тошноты, словно в скоростном лифте, когда он только начинает падать с верхнего этажа вниз…
Наверное, весь мир тоже проваливался куда-то вместе со мной. Я видела все тот же целый еще забор, но над его верхним краем поднялась вверх пыль и застыла в воздухе. Ноги мои тоже оказались в легком облачке пыли, поднявшейся с земли… Но опять не происходило ничего страшного. Мне кажется, я даже успела пожать плечами…
В то же мгновение твердая опора вернулась мне под ноги, а мир вокруг рухнул вниз, распадаясь на части, как на картинах абстракционистов…
Камни, из которых был построен забор, вдруг начали соскакивать друг с друга, словно смазанные чем-то скользким. Причем камни с восточной стороны забора падали во двор, а с западной – вниз, на лестницу и в расщелину между двумя утесами – нашим и соседним.
Гулкий грохот сзади заставил меня быстро оглянуться. От резкого движения я упала. Попыталась встать, но, споткнувшись о камень, упала еще раз и увидела, что дома за моей спиной нет, а я качусь к обрыву в пропасть, оказавшуюся на том самом месте, где только что стоял афганский дом-крепость…
Судорожно, ломая ногти, вцепившись в абсолютно ровную поверхность двора (сама до сих пор не пойму, кстати, как это мне удалось), я остановила свое движение на самом краю обрыва. Скала откололась почти ровно по линии, вдоль которой проходила стена дома. Лишь с восточной стороны осталась висеть выступающая над пропастью карнизом часть какого-то помещения.
Дом исчез, словно его никогда и не было. Ровный край обрыва, образовавшийся несколько секунд назад, выглядел так, словно скала простояла в таком виде не одну сотню лет. Было как-то совершенно естественно, что дома на верхушке скалы нет. И именно эта естественность вызывала почему-то чувство страха…
Но гораздо страшнее были пальцы двух рук, вцепившиеся в край обрыва со стороны пропасти. Они торчали прямо у меня перед глазами и уже побелели от нагрузки и напряжения. Ни крика, ни шума тяжелого дыхания я не слышала. Тот, кто висел над пропастью, молчал.
«Поль? – мелькнуло у меня в голове. – Или Судаков? Нет, у него одна рука сломана, он не удержался бы. Может быть – Грег?..»
По одним побелевшим ногтям я этого определить не смогла. Не успев подумать о том, правильно ли поступаю, я протянула руку и попыталась ухватить человека, висящего на обрыве, за запястье. Почувствовав прикосновение моей руки, он на мгновение оторвал свою левую руку от камня и вцепился в мою ладонь мертвой хваткой. Я сразу поняла, что совершила ошибку. Не только вытащить его наверх, но даже удержать, не дать ему упасть, чтобы дождаться помощи от Поля или Грега, я не могла.