Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке
Шрифт:
— Откуда ты знаешь?
— Она видела их. Они прошли мимо пещеры возле развилки.
— Что она там делала?
— Ночевала.
— Ах, так это они унесли ковер?! Анри, скорее звони в полицию, замок ограбили!
— Гунда, замок продан. Это уже не наша с тобой забота.
— Если так рассуждать, то скоро здесь камня на камне не останется…
— Гунда, посмотри. Узнаешь?
Сыщик шевельнул рукой, порылся в кармане комбинезона и опять приложил мою голову к себе на плечо, обнял, прижал крепче. Довольная улыбка расползлась по лицу, и ресницы сомкнулись. Солнечное озеро пропало, остались голоса.
— Обручальное кольцо Оливии? Откуда оно у тебя? Ее же похоронили с кольцом на…
— Ольга нашла кольцо в том заброшенном ответвлении, в тупике.
— Что она там делала?
— Она там упала и разбила очки. Когда искала очки, нашла кольцо.
— Это она так говорит или ты сам видел?
— Гунда, я ей верю.
— Напрасно, я бы не стала. Она слишком хорошенькая, чтобы говорить правду. Вспомни Оливию…
— О боже… Не начинай все сначала.
— Ну хорошо… Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, что это другое кольцо. Смотри, оправа рассчитана на камень квадратной формы, как будто делали впопыхах.
— Подделка?
— Нет, сапфир настоящий.
— Что это значит?
— Я бы сам хотел понять… Это еще не все: Ольга видела в замке шута.
— Как?! Где?!
— В коридоре между опочивальней и рыцарским залом. Говорит, он был маленький, кривоногий, в шутовском колпаке. Шел со свечой.
— Вот как? Маленький, кривоногий, в шутовском колпаке? А она видела его в очках или без?.. Ах, без… Помяни мое слово…
— Гунда, ты сейчас заберешь Ольгу и отправишь ее в Женеву. Поездом, попуткой, как хочешь, но чтобы отправила.
Гунда что-то проворчала. Анри вздохнул и высвободил плечо из-под моей головы.
— Ольга, просыпайся. Гунда отведет тебя к поезду.
Ах, как мне не хотелось выныривать из теплого облака и возвращаться в кошмар. Я с трудом разлепила глаза и зевнула.
— Сумочка, — сказала я. — Без сумочки никуда не поеду. Там паспорт, билет на самолет и запасные очки. Без очков никуда не поеду, — и уронила голову на скрещенные на столе руки.
— Гунда, кажется, в замке должна быть веревочная лестница. Не помнишь, где?
— В кладовке с рабочим инструментом. И фонарь там есть, возьми фонарь! Нет… ты не найдешь, я сама.
Они оставили меня одну. Я устроила щеку поудобнее в предвкушении еще хотя бы получаса сытого сна. Мне хотелось грезить о тишине и покое, о Багамских островах, ласковых закатах, соленом океане и гамаке. Ладно, пусть без мачо с гитарой, но чтоб гамак был — непременно. Мне хотелось забыть о сырых подвалах и прикованных скелетах, о шутах и сокровищах. Мне хотелось уехать домой и дожидаться на собственном диване, таком родном и удобном, плотного конверта от юридической фирмы «Варкоч и сын», а в том конверте будет лежать записка с номером анонимного счета. И уж тогда…
Я вмиг проснулась и вскинула голову в испуге: если сыщик достанет мою сумочку и откроет ее, он увидит «Титул» на Грюнштайн и решит, что главарь банды, которая ищет сокровища, — это я. И тут же выдаст меня полиции… А там начнут разбираться, кто такая Ольга Мещерская, да как она купила замок, да откуда у нее такая уйма денег… И не видать мне тогда гамака на фоне тропического заката!
Я выскочила во двор, будто за мной гнались черти. И вовремя: Анри и Гунда стояли возле колодца. Сыщик укрепил на камнях бортика металлические крючья и бросил веревочную лестницу в черное жерло. Он осторожно перебрался через край. Гунда вручила ему фонарь, и Анри исчез в пучине тьмы, словно водолаз. Мы с Гундой наблюдали за подергиванием веревки и движением желтого луча.
Луч опускался все ниже и ниже, превращаясь в тоненькую булавку. Наконец лестница дернулась в последний раз и натяжение ослабло. Мы с Гундой перегнулись через шершавые камни, до рези в глазах вглядываясь в густую тьму.
— Ольгааа! — донеслось из преисподней, эхо переломило голос несколько раз. — Ольгааа, здееесь нет сумкиии…
— Что значит, нет?! — возмутилась я. — Ищи лучше!
— Какогооо цвееета сумкааа…
— Черная, на длинном ремне!
— Ольгааа, нееет никакооой сумкиии…
— Ты что, смеешься надо мной? — в растерянности я обернулась на Гунду.
Та стояла, скрестив руки на груди и поджав губы в ниточку. В ее прищуренных глазах ясно читались презрение и ненависть.
— Мерзавка, — выдавила она из себя. — Мерзавка, я так и знала, что ты все выдумала. Думаешь, я не понимаю, что тебе надо…
Да что же это такое?! Да что они все меня подозревают в преступных наклонностях, обмане и связях с убийцами?! Возмущению моему не было предела. Позабыв о страхе высоты, я перемахнула через бортик колодца и, перебирая руками и ногами, как заправский матрос, полезла вниз, в объятия черной неизвестности.
— Что значит, нет никакой сумки?! — бормотала я под нос. — Смотреть надо лучше… Взяли тут, понимаете ли, моду… Вот я сейчас сама ее найду…
Веревочная лестница натянулась, Анри держал ее и подсвечивал фонарем. Я глянула вниз и остановилась, вцепившись в веревку мертвой хваткой. Лучик света был так далеко, а вокруг так темно и гулко, что сердце мое болезненно сжалось от страха, будто спускаюсь я в могилу. Я запрокинула голову, но и небо казалось столь далеким, а голова Гунды у края колодца такой маленькой, что колени стали ватными. Я зажмурилась и пару раз глубоко вздохнула.
— Ольга, не бойся, уже осталось недалеко, — голос сыщика, который прозвучал неожиданно близко, придал мне немного смелости.
Я медленно тронулась в путь. Дышалось с трудом. Снизу поднимался застоявшийся воздух, холодный и влажный, пропитанный запахами обмелевшей реки. Каждая ступенька теперь давалась нелегко, ладони вспотели, колючая веревка больно царапалась. Лестница закончилась на высоте вытянутой руки Анри. До дна было далеко, как до луны. Я никак не могла заставить себя разжать пальцы и спрыгнуть.