Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало
Шрифт:
— Ну? — поднял на него глаза Мерин, и это означало: поставленную перед тобой задачу мало выполнить, надо ещё иметь собственное мнение по поводу дальнейшего хода расследования и варианты этого «хода», и лучше всего, если вариантов будет не один, а несколько, чем больше — тем лучше…
Филин так и понял своего начальника.
— Стреляли с глушителем, пуль три, не ограбление, не ревность. Хороший знакомый.
— За «хорошего знакомого убитого» — отвечаешь?
Филин некоторое время молчал. Сказал почти уверенно.
— Да.
— ? — взглядом поинтересовался
— Ночь.
— Ты хочешь сказать — ночью «плохих» знакомых в дом не пускают? Так, что ли?
Филин утвердительно мотнул головой. Потом спросил:
— Чем?
— Принеси «багажники». Потом поможешь ребятам.
Филин ушёл.
«Ребята» занимались каждый своим делом: Саша Александров переписывал находившиеся в квартире вещи убитого, молодой сотрудник Сергей Бельман ему помогал.
— Костюм серый, куртка кожаная, чёрная, ещё куртка. Шуба норковая, новая, бирка 63076, производственное объединение «Союзмехэкспорт» город Тобольск. Ещё шуба женская…
Мерин взглянул на Александрова, тот открыл паспорт убитого: Гривин Алексей Юрьевич, год рождения 1972-й, город Москва, русский… Неженат.
Майор полистал толстую, из красной кожи записную книжку Гривина.
— Саша, — он обратился к Александрову, — тяжело тебе придётся: тут их целый женский батальон. Кому-то же он их дарил или продавал.
— А мы это дело Бельмандо поручим, пусть подопрашивает. Его хлебом не корми — дай с бабами пообщаться. Да, Серый?
Бельман снисходительно улыбнулся.
— Почему «не корми»? И хлебом покормить можно. Одно другому не помеха. Кстати, Саша, в общении с женщинами я отдаю предпочтение не допросам. А ты? — Он не стал дожидаться ответа, продолжил исследование платяного шкафа. — Костюм чёрный, джинсы фирменные, американские…
Это было оскорбление, а оставаться в долгу Александров страсть как не любил. Здоровый цвет лица его постепенно начал спадать. Разговоры о его якобы «нетрадиционности» случались давно, сразу после ухода от него жены, которая на вопрос о причине развода ответила с милицейской прямотой: «Так он меня не е…т». В эту бездоказательную бочку дёгтя пыталась было влить свою ложечку сладкого майского мёда секретарша Сидоровой Шура Величко, заявившая: «Не е…т, потому что там и е…ть-то нечего. А так он очень даже е…т, уж поверьте мне». Ей поверили, но подмоченную репутацию Александра Александрова это насухо не высушило.
А тут такие намёки! Невольно вся краска с лица его стекла тонкими струйками.
— Игорь, — он обратился к Мерину, — прикажи Феномену, пусть он займётся гаремом убитого. Это ж его прямое дело, прямее некуда, он ничего другого и не умеет. Зачем у голодающего хлеб отбирать?
Мерин старательно подавил улыбку.
О взаимоотношениях Бельмана с женским полом в МУРе не судачили только разве что сотрудники, давно перешагнувшие пенсионный возраст. Да и те, когда в их присутствии речь заходила об очередном похождении «феномена», с интересом навостряли ушки. Любопытно же, как этому молодому человеку с таким длинным носом и перпендикулярно к голове посаженными ушами
— Крепкий же у неё был сон в ту ночь, — так прокомментировал Сергей Бельман эту дошедшую до него шокирующую весть.
Но, как бы там ни было, популярность молодого сотрудника МУРа в среде не только работниц отдела питания с тех пор возросла до размеров невиданных.
Бельман-до и Бельман-после — так завистливые коллеги стали называть Семёна Бельмана и так оценивать профессиональную работоспособность своего товарища.
Бельман-до — это ДО ночи «десятикратных настойчивых желаний».
Бельман-после — соответственно ПОСЛЕ такой ночи.
— Молодец, Бельмандо, отлично, — говорили ему, когда хотели похвалить. Или. — Бельмандо есть Бельмандо, чисто сработано, комар носа не подточит.
Но стоило Сергею допустить любую, пусть даже самую малую оплошность в работе, опоздать куда-нибудь или, скажем, просто зевнуть во время доклада начальника — прощения ему не было: «Бельман-после сегодня совсем плохой. Похоже, ночью рекорд поставил: перевалил за десятку. Этого так оставлять нельзя. Надо как-то с этим бороться».
— Бельману я уже дал другое задание. — Мерину очень хотелось прогнать пробежавшую между подчинёнными кошку. — Придётся, Саша, тебе молодость вспомнить, тем более поговаривают, вспоминать тебе есть что. Сёмка тут годится разве что в подмастерья.
— Я и от роли консультанта не откажусь, — продолжил ершиться Семён, — главное, чтобы зерно моего опыта в унавоженную почву ложилось…
— Унавоженная почва в твоём хавальнике, говнюк. — Александр даже привстал со своего стула.
Дело шло к рукопашной.
— Прекратить базар, петушьё! — Мерин редко повышал голос, многие сотрудники даже утверждали, что причиной тому — его слабые голосовые связки, именно поэтому неожиданный окрик застал «петушьё» врасплох. Оба на какой-то момент замерли и бескровно разошлись по своим местам.
Вошёл Филин, выложил на стол содержимое багажников машины Гривина.
— Молодец, очень вовремя вернулся, — мрачно похвалил его Мерин.
Анатолий вопросительно вздёрнул брови: похвалу он принял за упрёк.
— Максимально.
Это означало: работал быстро, можно сказать — быстрее некуда, и упрёков не заслужил.
— Я и говорю — молодец. Чем ты не доволен? Наградить тебя что-ли прикажешь?
— Не понял. — Филин подошёл к Бельману, шепнул ему в ухо: — Что?
Вопрос был предельно ясен и расшифровывался так: что тут у вас произошло, пока я отсутствовал? Почему «бугор» не в духе?
— Не бери, — так же скупо ответил Сергей, — всё в порядке, не бери в голову, ничего страшного не случилось, тебя это не касается, ты в порядке.