Остров фарисеев
Шрифт:
– Ваша фамилия, случайно, не Крокер?
– Да ведь это Грач!
– воскликнул путник, протягивая руку.
– Сколько времени не встречались - с окончания университета!
Они крепко пожали друг другу руки. В университете Крокер занимал комнату как раз над Шелтоном и часто не давал ему спать по ночам, играя на гобое.
– Откуда вы свалились?
– Из Индии. Получил длительный отпуск. Послушайте, вам в эту сторону? Пойдемте вместе.
И они пошли очень быстро, с каждой минутой все ускоряя шаг.
– Куда вы так торопитесь?
– спросил Шелтон.
– В Лондон.
– О, всего только в Лондои?!
– Я решил добраться туда за неделю.
– Вы что ж, тренируетесь?
– Нет.
– Ну, так вы убьете себя такой ходьбой.
Крокер только усмехнулся в ответ. Выражение его глаз встревожило Шелтона: в них было вдохновенное упорство. "Все такой же мечтатель! подумал он.
– Вот бедняга!"
– Ну, как же вам жилось в Индии?
– спросил он.
– Да видите ли, болел чумой, - рассеянно ответил Крокер.
– Боже милостивый!
– воскликнул Шелтон.
Крокер улыбнулся.
– Подхватил ее, когда работал на голоде, - сказал он.
– Так... Голод и чума!
– сказал Шелтон.
– Что же, вы там, видно, в самом деле считаете, что приносите какую-то пользу?
Крокер с удивлением посмотрел на него и потом скромно ответил:
– Нам очень прилично платят.
– Да, это, конечно, самое главное, - в тон ему заметил Шелтон.
Помолчав немного, Крокер спросил, глядя прямо перед собой:
– А вы что же думаете, что мы не приносим там никакой пользы?
– Я не авторитет в этом вопросе, но, говоря откровенно, полагаю, что не приносите.
Крокер, видимо, был озадачен.
– Почему же это?
– резко спросил он.
Шелтону не очень хотелось излагать свои взгляды, и он промолчал.
– Почему вы считаете, что мы не приносим пользы в Индии?
– повторил его приятель.
– А разве можно навязать прогресс какому-нибудь народу со стороны? грубовато спросил Шелтон.
Чиновник из Индии дружелюбно, но не без удивления посмотрел на Шелтона и заметил:
– Вы ничуть не изменились, старина!
– Ну, нет, - сказал Шелтон, - так просто вы от меня не отделаетесь. Укажите мне хотя бы один народ или даже одного человека, который бы достиг чего-то, не приложив к тому собственных усилий.
– Выходит, все мы злодеи, - проворчал Крокер.
– Вот именно, - сказал Шелтон.
– Мы подчиняем себе народы, чья культура в корне отлична от нашей, и задерживаем их естественное развитие, навязывая им культуру, возникшую сообразно с нашими условиями жизни. Представьте себе, что, увидев в оранжерее тропический папоротник, вы говорите: "Мне вредна такая жара, следовательно, она должна быть вредна и папоротнику. Возьму-ка я вырою его и посажу снаружи на свежем воздухе".
– Так, значит, по-вашему, нужно отказаться от Индии?
– в упор спросил чиновник.
– Я вовсе не сказал этого, но говорить, что мы приносим Индии пользу, это... гм...
Крокер сдвинул брови, стараясь уяснить себе точку зрения Шелтона.
– Ну, послушайте: стали бы мы управлять Индией, если бы это не было нам выгодно? Нет. Так вот: говорить, что мы управляем страной ради наживы, - это цинично, хотя в циничных высказываниях обычно содержится доля правды; но называть управление страной, которое приносит нам большие барыши, великой и благородной миссией - это лицемерие. Если я ударю вас под ложечку ради собственной выгоды, - ну, что ж, таков закон природы, но сказать, что это пошло вам на пользу, - на это я не способен.
– Нет, нет, - с испугом возразил Крокер.
– Вы не убедите меня, что мы не приносим пользы в Индии.
– Одну минуту. Весь вопрос в том, как на это взглянуть. Вы смотрите на это как непосредственный участник событий. А вы отойдите подальше и полюбуйтесь. Вы наносите Индии удар под ложечку и заявляете, что это добродетельный поступок. Ну, а теперь поглядим, что же будет дальше: либо Индия не отдышится от вашего удара и умрет преждевременной смертью, либо она отдышится, и тогда ваш удар, то есть, я хочу сказать, ваш труд - во всяком случае, его моральное значение - окажется сведенным на нет, а ведь вы могли бы приложить свой труд там, где он не пропал бы даром.
– Разве вы не сторонник империи?
– спросил не на шутку встревоженный Крокер.
– Право, не знаю, но я не разглагольствую о благах, которыми мы оделяем другие народы.
– В таком случае вы, значит, не верите ни в абстрактную правоту, ни в справедливость?
– Скажите на милость, какое отношение к Индии имеют наши понятия о правоте или справедливости?
– Если бы я думал так, как вы, - со вздохом произнес совсем приунывший Крокер, - я просто потерял бы почву под ногами,
– Несомненно. Мы всегда считаем, что лучше наших критериев на всем свете не сыщешь. Это главное, в чем мы убеждены. Почитайте речи наших политических деятелей. Ну, не удивительно ли, как они уверены в собственной правоте! Очень приятно сознавать, что своими поступками приносишь пользу и себе и другим, но ведь если подумать, так то, что здорово одному, - другому смерть! Посмотрите на природу. Но мы в Англии никогда не смотрим на природу, - мы не чувствуем в этом потребности. Наша традиционная точка зрения помогла нам набить карманы - это самое главное.
– Знаете, старина, это ужасно зло, все, что вы говорите, - заметил Крокер с удивлением и грустью.
– Да кто угодно обозлится, глядя, как мы - фарисеи - жиреем и надуваемся, точно воздушный шар, от сознания собственной добродетели. Порою так и хочется проткнуть его булавкой - хотя бы для того, чтобы услышать шипение выходящего газа.
Шелтон сам удивлялся своей горячности; почему-то он подумал об Антонии: вот кого нельзя причислить к фарисеям!
Крокер шагал с ним рядом>, глубоко огорченный, и Шелтону стало жаль его.