Остров гуннов
Шрифт:
«В душе гунна нет драмы, потому что все его естество боится ее. Он еще не воспринимает себя как отдельную личность».
«Интересы гуннов – обдурить смерть, уходя в коллективное. Отсюда парады войск, переодевания в карнавалах, пустые споры в политике, прятанье истины, иллюзия бессмертия».
Находя верные определения, фиксировал вспышки откровений, но утром все выглядело легким, слишком личным. И вдруг все стало ясно. Озарение пришло внезапно, помимо усилий кирки. Может быть, толчок дает нечто извне: мои прозрения возникают, когда перед глазами раскрывающий безграничную близость взгляд Ильдики?
«Передо мной не мир насилия, в нем таится некая основа, духовное тело, детское и нежное, которое нельзя не любить. Это Ильдика! Разве она – не воплощение гуннской души? Это она изменила меня. Я увидел мир иным».
«Вернулось чувство близости к миру гуннов, и того, что мешает! Оказывается, я был в полосе депрессии!»
Амнезия отступила неожиданно – моя темная судорога мысли исчезла. Это был выход из сна разума. Вдруг без усилий вспомнил прежнюю жизнь.
Выплыло детство в приморском городке, у ослепительного залива. Книги классиков литературы в большой домашней библиотеке, заполонившие душу, как мой сияющий залив.
Что это? Я хотел избавиться от амнезии, вернуть сознание. И вдруг понял, как это сделать. Приоткрыть окно в голубой безграничный мир, куда устремляется все живое.
Материнским теплом
моя родина вечно у сердца,
краем, где над городом море во мгле.
Все, что было потом —
отлученье безверца,
жизнь лимитчика,
тяжесть несущего по земле.
Но всплывает родина —
средиземным своим побережьем,
Словно в ней источник один —
материнская даль…
Оттуда – трепет рождения нигде не бывалого леса, а не из корней или семени, что умирает в продлении. Туда вечно устремляется жизнь – вознесением Христа, порывом великих поэтов и музыкантов.
История человечества – разновидность чего-то, что слепо течет в неведомых превращениях космоса. Нужно увидеть человеческую психологию равной космосу, из элементов которого мы созданы и являемся частью его сущности.
Снаружи, кажется, все затихло. Отверстие в каменной стене отворилось.
– Мы тебя достанем, п'eдал! – услышал я крик уходящих «новых гуннов».
В моей памяти снова исчезла найденная ясность, подробности воспоминаний. Не помню почвы и корней, и даже то, как любил.
10
Продолжались подземные толчки. Посреди города молнией протянулась трещина. На вершине вулкана появился небольшой огненный конус, изрыгающий дым и камни.
В обители старца Прокла собралась «Не ограда». Взволнованные, уселись на полу по стене.
Тео ликовал, поднимая длинный нос:
– Рушится старый мир! Наконец, наступает развязка. Пусть все летит в тартарары!
Ильдика тревожно глянула на меня.
– И мы вместе с ним.
Воодушевление споткнулось о панический страх. Впервые каждый остался наедине с собой: никто не поможет! Этот теплый мир может исчезнуть.
– Что делать?
Ильдика прижалась ко мне. Во мне затаилась не уходящая скорбь. Ее не будет, и нечем будет жить. Не нужно мучиться поиском родины, упрямо делать какое-то дело, в котором нет озарений, любить, терять, ссориться, обманывать, изменять, быть недовольным. И самого одиночества тоже не будет. Потому что не будет нас.
Старец был скорбен.
– Още было в древни времена. Вибрация земи. Целая земя е разделена, като купа (чаша). И след това ужасная волна смыла Атлантиду, и страну шумеров. Исчез град Сибарис, где жили разнеженные сибариты. Так природа наказывает безумных, които не внимаваше, отиде против. Многие преступления извершили люди, отклонившись от ветви развития, созвучной с природой. Забыты богове подземные и водные, и небесные, което древние умилостивили.
– Но мир выжил! – возразил Тео.
– Сейчас все по-другому, – сказал я. Эдик посмотрел на меня.
– Как ты был прав! Догадался, что надо думать о спасении земли, а не о нашей победе
– А что делать, сдаться? – не слушал Тео. – Режим будет мешать, как фашисты, о которых ты рассказывал. Погибая, в агонии продолжит сажать инакомыслящих, как ни в чем не бывало.
Его сторонники были в тревоге.
– Есть ли смысл в революции?
Эдик вдохновенно сказал:
– Нужно создать комитет спасения.
Старец скорбно продолжал:
– Целия живот искал я нещо, което излечит страдания моего народа. И достиг заключения, че той трябва только едно – найти смысл истории, чрез самопознание. Практики разработаны, например, христианством и хиндуизмом. Искал значения имен Создателя мироздания, апофатические (това е отрицающие, что Его человеческий ум може помыслить и представить), и катафатические (може представить). И помыслил, че наименовать возвышенное, неотчетное и неизобразимое, превышающее человеческое разумение, това е неможно. Но можно приблизить Неизреченное долгим и болезненным обучением, – когда в душе е такой энтузиазм, че уже няма нужда в думах.
Тео усмехнулся.
– Ну, и что это дало?
– Да, може, сейчас нищо не е необходимо в условиях глобального катаклизмуса. Мы опоздали, потонув в несовершенстве.
Тео встал.
– Нельзя опускать руки! Если погибнем, то в борьбе!
Он был бледным.
Толчков уже не было. Власть воспрянула. И, как дубинноголовая сила, в которой навеки засела сухая идея, упрямо продолжала делать свое дело наведения порядка отрядами «новых гуннов».
Их отряды собрались на главной площади у здания правительства, в поддержку власти.