Остров Свободы
Шрифт:
Через пять минут после того, как пришёл Карпук, в кабинете робко нарисовался Сурик Дафтян. Стеснительно улыбаясь, поздоровался с присутствующими и сел на стул перед прокурором. Туда пододвинулись Карпук и мы с Захаровым.
После всех необходимых протокольных процедур, за которые мы расписались в протоколе очной ставки, прокурор возгласил: – Что ж, переходим к конкретике. Товарищ старший лейтенант, вы являетесь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества. С какого времени?
– Да, товарищ полковник, – тщательно выговаривая слова, ответил Сурен, – я являюсь председателем комиссии по списанию автомобильного имущества реактивного дивизиона с осени 1985 года.
Прокурор достал из папки несколько листов актов списания и протянул их Дафтяну: – Товарищ старший лейтенант, это акты списания нескольких автомобилей
Сурик осторожно взял бумаги в руки, медленно и тщательно осмотрел каждую, внимательно вгляделся в подписи и аккуратно положил их обратно перед прокурором.
– Да, товарищ полковник, эти акты подписывал я и там стоят мои подписи.
Карпук, услышав подтверждающие слова, еле заметно и облегчённо перевёл дух и слегка даже осел на стуле, расслабившись.
– Прежде чем занести ваши слова в протокол, я обязан ещё раз вас предупредить об ответственности за дачу ложных показаний….
Сурик озадаченно встрепенулся на стуле, выпрямил спину и протянул руку к актам: – Товарищ полковник, дайте я ещё раз посмотрю на акты.
Осторожно взял в руки листки, поднял с глаз на лоб очки и, близоруко щурясь, впился глазами в подписи. Через минуту опустил очки на глаза и также осторожно положили бумагу на стол перед прокурором и удивлённо-твёрдым тоном произнёс: – А вы знаете, товарищ полковник? А это не моя подпись….
– Как???? – Взвился со своего места Карпук, – ты что Сурик? Это ж ты подписывался…. Я к тебе ещё когда подходил….
– Товарищ майор, это не моя подпись. Я ничего не помню и ничего не подписывал, – с неожиданной твёрдостью заявил Дафтян Карпуку и повернулся к прокурору, – товарищ полковник, где надо подписать и разрешите идти, а то мне занятие ещё проводить.
Быстро подписал бумаги и под крики Карпука: – Сурик, подожди меня, вместе в парк пойдём…, – задом, задом, не забывая прикладывать руку в отдаче воинского приветствия, выдавился из кабинета начальника штаба в коридор.
Карпук бушевал и отказался подписывать протокол: – Всё это ерунда, товарищ полковник. Я сейчас с ним поговорю и он признает свои подписи….
После того, как мы подписались и очная ставка закончилась, Карпук пулей выскочил из кабинета.
Оставшиеся два часа я провёл в канцелярии батареи, выписывая темы занятий на сборы.
Приехав на обед и идя от автобуса к своей касе, я увидел занятную картину. Оказывается, выйдя из кабинета начальника штаба, Давтян не пошёл в парк на занятия, боясь предстоящей встречи с Карпуком. А метнулся на автобусную остановку и уехал домой, где и закрылся наглухо в своей касе. Майор, выскочив на улицу, сразу же умчался в парк для сурьёзного разговора со старшим лейтенантом, но не найдя его там и правильно поняв, что тот прячется дома – рванул в деревню. Приехав, он ломанулся в дверь, но та была закрыта. Он кинулся к двери на мойке и та тоже закрыта. Жалюзи опущены, но Дафтян был внутри.
– Сурик, Сурик, открой двери… Давай поговорим…
– Я, товарищ майор, двери вам открывать не буду и разговаривать с вами тоже не буду….
– Сурен, ну давай поговорим….
Вот момент уже часового разговора я и застал. Карпук на корточках сидел у бокового окна с опущенными жалюзи, прислонившись боком к стене и проникновенно, через жалюзи, говорил со старшим лейтенантом: – Сурик, ну пойми меня…. Если ты отказываешься от своей подписи, то получается, что я помимо всего изготовил ещё и подложные документы. Ты можешь понять, что это больший срок….? А мы оба знаем, что подпись ты ставил. Ну, Сурик, чего ты боишься, ведь тебе ничего не будет. Подумаешь, подпись поставил….
– Товарищ майор, подписи я не ставил и не уговаривайте меня….
Все офицеры, кто видел эту картину, ядовито и безжалостно ухмылялись и шли дальше. Правильно говорится – Земля круглая и рано или поздно откуда ушёл – туда и пришёл. Это Карпука бог наказал за высокомерие, хамство и хапужество. Ещё несколько дней тому назад он смотрел на Дафтяна с презрением и с высокомерием, а сейчас готов был унижаться. Я и не только я, но и другие прекрасно знали, что подписи Дафтян ставил, но с другой стороны не осуждали за отказ признать их. Я тоже был несколько раз председателем комиссии по списанию вещевого имущества нашего полка и когда к тебе подходит начальник вещевой службы
….В воскресенье, после обеда, меня и четырнадцать арт. разведчиков с бригады привезли в артиллерийский дивизион в Торренс. Меня устроили жить в офицерской бане, прямо в раздевалке, чему я обрадовался. Помимо того, что там можно без помех принять душ, я прямо с койки мог упасть в бассейн и также спокойно поплескаться. Бойцов определили жить в казармы. Я был назначен старшим сборов и мне в помощь придали начальника разведки арт. дивизиона шустрого старшего лейтенанта Андрея с кем я вечером, в бане не хило отметили начало сборов. Насквозь промокший матрац, простыни и подушка, множество глубоких луж на кафельном полу, только подтвердило это. А валявшийся рядом в сильнейшем похмельном синдроме на деревянной скамье Андрей ещё добавил о прошедшем вечере яркий рассказ о беспрерывным нырянье в бассейн во время обильных возлияний. Это, Слава Богу, что в бассейне была вода, а то мы своими дурными головами побили бы весь кафель и ещё утром удивлялись – Чего это он такой весь разбитый? Но и без этого головы трещали, дико хотелось пить и ещё больше почистить зубы, чтобы избавиться от Змея Горыныча вырывающегося при каждом выдохе. Но сто грамм водки и получасовое сиденье в прохладной воде привели наши организмы в рабочее состояние.
Правда, Андрей, вяло пошевелившись и также вяло промолвил: – Боря, тебе тут всё равно занятие проводить, а я пошёл домой. До обеда я не боец, а после обеда ты можешь отдохнуть. Я уже бойцами займусь.
Меня это полностью устраивало. После завтрака к нам присоединились разведчики с арт. дивизиона и два разведчика с миномётной батарее с тамошнего мотострелкового батальона – «Двадцатки». Все двадцать четыре человека были экипированы и укомплектованы буссолями. А чтобы не мозолить глаза начальству, я увёл разведчиков из расположения арт. дивизиона и, выбрав удобное место, начал сборы. Сначала оценил укомплектованность экипировкой, которая оказалась довольно убогой, что ярко говорило об безделье, либо отсутствии опыта в таком важном вопросе их командиров. Вывел из строя уже своих, батарейных разведчиков и показал как боевые документы на пластике, а потом, показной вариант, но уже в исполнение на ватмане. Хотя, честно говоря, всё это надо было показывать командирам батарей и взводов, а потом драть и требовать такого же от них.
Тут же провёл и беглый опрос теоретической части – Те же задачи разведки, требования к разведке, обязанности дальномерщика, обязанности командира отделения разведки. Ну и другие вопросы. Если разведчики с дивизионах ещё более менее, хоть и коряво, но через пень-колоду ответили на вопросы, то миномётчики плавали и мучительно пытались из себя хоть что-то выдавить. Примерно такой же расклад был и по выполнению нормативов. Время до обеда пролетело быстро и активно и на после обеда я поставил им задачи на изучение положений из Руководства по боевой работе подразделений оптической разведки. Андрей пообещал это дело возглавить, а я сам оделся в гражданку, вышел на дорогу и смотался в Гавану. Я ещё ни разу не был в столице Кубы, поэтому шёл по её улицам и с огромным удовольствием осматривал и впитывал в себя старо испанскую архитектуру. Прошёл мимо огромнейшей Площади Революции, куда Фидель на митинг собирал миллионную толпу и в течение многих часов исторгал из себя речи. Как оратор Фидель был сильным и благодаря его ораторскому искусству его впервые и признали на международном уровне. В начале шестидесятых годов, когда Фидель поехал первый раз то ли в Аргентину, то ли в Бразилию на международную встречу и там впервые выступил. Без единого листка бумаги на трибуне, сыпя многочисленными цифрами, выкладками, приводя и цитируя целыми кусками первоисточники, Фидель, своей пятичасовой аргументированной и логично построенной речью, просто «убил» всех делегатов. И сейчас раза три в год он собирал такие митинги и выступал перед такой вот миллионной аудиторией.