Остров
Шрифт:
– Иди и скажи им, чтобы перестали, – сказала она мальчику пронзительным, резким голосом. Казалось, она вот-вот завизжит от ненависти. Но вдруг ее злоба перешла в отчаяние, и жалкая незнакомка разрыдалась. Вальсы Брамса – их больше всего любил слушать Фрэнк.
Вновь из окна повеяло прохладой, и с ветром опять донеслась музыка – живая, веселая.
– Они все танцуют, – сказал доктор Роберт. – Там смех, любовь и счастье. И они здесь, Лакшми, – в атмосфере, как силовое поле. Радость и любовь – и моя, и Сьюзилы – сочетаясь, усиливают друг друга. Любовь и радость окутывают тебя;
– Лакшми опять уже не здесь, – заметила Сьюзила. – Попытайся вернуть ее.
Доктор Роберт продел руку под истощенные плечи и усадил больную. Голова Лакшми упала на его плечо.
– Родная моя, – шептал он, – любимая...
Глаза ее на миг приоткрылись.
– Ярче, – еле слышно прошептала Лакшми, – ярче...
Лицо ее озарилось улыбкой счастья, едва ли не ликования... Доктор Роберт сквозь слезы улыбнулся ей.
– Теперь ты можешь уйти, дорогая моя. – Он ласково погладил ее седые волосы. – Теперь иди. Иди, – настаивал он. – Выйди из этого бедного старого тела. Тебе оно больше не понадобится. Спадет, как ворох изношенных лоскутьев.
Рот умирающей приоткрылся, дыхание сделалось хриплым.
– Дорогая, любимая... – Доктор Роберт еще крепче прижал ее к себе. – Иди, иди. Оставь тут свое старое, ненужное тело, и уходи. Ты уходишь в Свет, ты уходишь в тишину – живую тишину Ясного Света...
Сьюзила поцеловала бесчувственную руку Лакшми и обернулась к Радхе.
– Пора идти, – шепнула она, тронув девушку за плечо.
Радха, прервав медитацию, открыла глаза, кивнула и поднялась на ноги. На цыпочках она приблизилась к двери. Сьюзила кивнула Уиллу – и оба вышли вслед за Радхой. Молча шли они по коридору. У двери приемного покоя Радха распрощалась с ними.
– Спасибо, что вы позволили мне побыть рядом с вами, – шепнула она Сьюзиле. Сьюзила поцеловала девушку:
– Спасибо тебе за то, что ты помогла мне с Лакшми.
Уилл проследовал за Сьюзилой в приемный покой, вместе они вышли в теплую, благоухающую тьму и направились по улочке к торговой площади.
– А теперь, – сказал Уилл, подчиняясь странному желанию казаться циничным, – она поспешит к своему приятелю, и они займутся мэйтхуной.
– Сегодня ночью она дежурит, – спокойно ответила Сьюзила. – Но, в противном случае, почему бы и не перейти от йоги смерти к йоге любви?
Уилл не нашелся, что ответить. Он подумал о том, как провели вечер он и Бэбз, спустя несколько часов после похорон Молли. То была йога антилюбви – йога опьянения пороком и ненавистью к себе, которая усиливала его эгоизм, отчего ненависть только возрастала.
– Простите, я наговорил вам неприятных слов, – сказал он наконец.
– Это дух вашего отца. Но мы постараемся его изгнать.
Они пересекли торговую площадь и оказались в конце короткой улочки, которая вела на площадку, где они оставили свой джип. Когда Сьюзила выезжала на шоссе, свет фар упал на зеленый автомобиль, который с холма сворачивал в боковой проезд.
– Узнаю королевский «бейби остин», – заметил Уилл.
– Вы не ошиблись, – сказала Сьюзила. – Но куда это рани и Муруган направляются так
– Это не к добру, – предположил Уилл. И вдруг, поддавшись внезапному порыву, он рассказал Сьюзиле о разбойничьем поручении Джо Альдехайда и о переговорах с рани и мистером Баху. – Вы поступите правильно, если завтра же вышлете меня.
– Зачем же? Ведь вы на все теперь смотрите иначе, – уверила она его. – И потом, что бы вы ни сделали, события будут идти своим путем. Наш враг – это нефть. А кто нас будет эксплуатировать: «Азиатская юго-восточная нефтяная компания» или «Стэндард оф Калифорния», не имеет значения.
– Знаете ли вы, что рани и Муруган замышляют против вас заговор?
– Они не делают из этого тайны.
– Так почему же вы не отделаетесь от них?
– Потому что их тут же вернет сюда полковник Дайпа. Рани – принцесса Рендана. Если мы изгоним ее, это будет casus belli[43].
– Но можно ли что-нибудь сделать?
– Мы пытаемся ввести их поведение в должные рамки, изменить их мировоззрение. Надо надеяться на счастливый исход – и быть готовыми к худшему. – Помолчав, она добавила: – Доктор Роберт говорил, что вам можно принимать мокша-препарат.
Уилл кивнул.
– Хотите попробовать?
– Прямо сейчас?
– Да. Если, конечно, вы не боитесь всю ночь пробыть под его воздействием.
– Я иного и не желаю.
– Возможно, вам придется туго, – предостерегла его Сьюзила. – Мокша-препарат может вознести вас к самым небесам, но он же способен швырнуть вас прямо в ад. Может случиться и то, и другое – одновременно, либо по очереди. А еще (если повезет или если вы к тому готовились) вы можете оказаться меж раем и адом. А потом вы вернетесь обратно – в Новый Ротамстед, к своим привычным делам. Но вы уже не сможете заниматься ими, как прежде: все потечет по-другому.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Один, два, три, четыре... Часы на кухне пробили двенадцать. Странно звучал их бой, потому что время – казалось – прекратило течь. Нелепый, докучливый звон слышался в сердцевине замершего События, непрерывного Теперь, которое продолжало меняться – вне секунд и минут – в пределах красоты, значимости и сокровенной в глубине тайны.
– Лучезарное блаженство. – Слова поднимались из пустот его сознания, подобно пузырькам, всплывающим на поверхность и лопающимся в бесконечных просторах жизни, которая трепетала и дышала под его опущенными веками. – Лучезарное блаженство.
Уилл приблизился к нему вплотную – ближе и быть не может. Но это бесконечное, неизменно обновляющееся Событие невозможно было выразить словами, не искажая и не обедняя. Уилл переживал не только блаженство, но и понимание всего. Пониманию не сопутствовало знание: знание подразумевает того, кто познает, и множество разнородных познанных и познаваемых вещей. Но под плотно сомкнутыми веками Уилла не было ни созерцаемого, ни созерцателя. Только блаженное переживание слияния с единым.
Откровение сменялось откровением: свет разгорался все ярче, понимание становилось более глубоким, а блаженство росло и росло... «Господи! – сказал про себя Уилл. – О Господи!» Словно из другого мира, до него донесся голос Сьюзилы: