Острова
Шрифт:
– Нет, это будет целая толпа, нас засекут с воздуха или еще как-нибудь, на все про все ты должен обойтись двумя десятками отборных бойцов.
– Отборные стоят дорого, – напомнил Бертуччи.
– Гипотетически нам это по плечу.
– И, скорее всего, их придется расходовать без остатка?
– Я плачу, остальное твои проблемы.
В кармане Бертуччи заработала рация. Он извинился и, отойдя в угол зала, стал негромко разговаривать, Джек мог расслышать отдельные слова, но понятных было совсем немного, Бертуччи
– У тебя свой брайтспич? – заметил Веллингтон, когда Бертуччи вернулся к гостям.
– Да, и не один. Перехватить переговоры в эфире легко, а так мы хоть что-то скрываем от своих врагов.
– Это был твой отряд? Они добрались до штаба Пепе?
– Да, все, как вы и говорили. Они прибыли вовремя и не дали лейтенантам Пепе наладить управление без него. Теперь это наша территория.
– Поздравляю.
– Также удалось захватить форт у озера.
– Легко?
– Легко. Там уже не было никого в живых, кто-то постарался до нас. Посидите здесь минуточку, сэр, я выйду, чтобы сделать кое-какие распоряжения.
С этими словами Бертуччи вышел, а Веллингтон одним махом допил фляжку.
– Ты хочешь спросить меня, капрал? – произнес он, ставя фляжку на невысокий столик.
– Да, сэр. Вы сказали, что никого в форте не трогали, лишь разбили им рацию. Но рация у вас, а люди Бертуччи говорят, что все убиты.
– Да, рация у меня и… Они представляли для меня опасность, капрал, у них были автоматы, а у меня только пистолет.
Вернулся Бертуччи и сел на свое место.
– А можно мне еще бутербродов? – спросил Шойбле, поднимая руку.
– Э-э… Конечно, можно. Ороре!..
105
Впервые за долгое время Джек спал в постели, не боясь, что ночью может начаться бомбардировка в метеоритном поле или тряска в гравитационной аномалии, а еще хуже – атака вражеских штурмовиков. Но теперь это уже было в прошлом.
Утром все выглядели заметно отдохнувшими, а Шойбле еще и сытым. Еще до рассвета он добыл на кухне какого-то мяса и теперь чувствовал себя прекрасно.
В доме были туалет и душ с приятной, чуть холодноватой водой. Джеку понравилось мыло – натуральное, из каких-то цветов, лепестки которых попадались в желтоватой массе.
Потом все завтракали в просторной столовой, и снова там была Ороре, которая Джеку нравилась еще больше. Она была в том же платье, но теперь у нее в волосах оказался цветок, кажется, голярия, в цветах Джек не очень разбирался.
Сразу после завтрака они спустились во двор, где их ждал трофейный пикап и два потрепанных джипа с вооруженными людьми.
– Кто у вас поведет? – спросил бородатый солдат в заляпанных машинным маслом штанах.
– Я, – вышел вперед Шойбле.
– Я протянул тяги тормозов, но все равно машина старая, поэтому тормози прихватками…
– Как это?
– Короткими качками, – показал рукой механик.
– Понял, – кивнул Шойбле. – А горючка есть?
– Да, полный бак и еще две канистры в кузове.
Помимо запасного горючего в кузове оказались ящики с едой, водой и патронами. Трофейные автоматы, вычищенные накануне людьми Бертуччи, разместили в кабине. Там же Джек нашел и свой крупнокалиберный револьвер, с полным барабаном и еще четырьмя патронами на клейкой ленте – видимо, больше подходящих боеприпасов у хозяев не нашлось.
Договорились, что пикап поедет замыкающим за двумя джипами, первый из которых собирался вести сам Бертуччи. Для связи имелись рации с «вечными» урановыми батарейками.
– А куда мы поедем, сэр? – спросил Шойбле, когда они выезжали за крепостные ворота.
– Мы поедем в славный город Гринз.
– Это далеко?
– Три сотни километров по грунтовой дороге.
– Далеко.
– Напрямую до него меньше ста километров, но прямая дорога проходит через негостеприимную территорию, где нам могут быть не рады.
– Там живут враги Бертуччи? – уточнил Джек.
– Нет, там живут кайманы. Они владеют особым гипнотическим даром и могут обратить человека в послушного раба.
Через пару километров машины стали втягиваться в лес, где дорога петляла между деревьев и огромных каменных глыб величиной с малолитражку.
Перед носом машины то и дело пробегали мелкие животные вроде крыс или зайцев, а когда старенький дизель на поворотах тарахтел потише, можно было разобрать пение птиц и редкие удары крупных капель, которые шлепали по траве, срывались с самых верхних ярусов.
– Лейтенант, а ты чего все время молчишь? – спросил вдруг полковник.
– Я анализирую, сэр.
– Что анализируешь?
– Все анализирую. То, как мы попали на Лимбулу, как штурмовали форт, как перебрались сюда. События мелькают, как в ускоренном видеоролике.
– Тебя это шокирует?
– Все меняется быстрее, чем я успеваю разобраться в ситуации. Это как высадка десанта вслепую – неизвестно где и неизвестно против каких сил. Быстрая нахрапистая атака может помочь, но вести длительные боевые действия не получится.
– А Шойбле, вон, не комплексует.
– А чего мне комплексовать? Я комплексую, когда голодный, а если сытый, значит, события разворачиваются в правильном направлении, – заявил Шойбле, активно вращая руль.
– Вот, лейтенант, учись простой философии и сбережешь нервы.
Сказав это, полковник откупорил очередную фляжку, чтобы полечить нервы собственные, и, сделав пару глотков, толкнул в бок Джека.
– Ну, а ты чего думаешь, капрал, прорвемся мы на асимпторию?
– Я думаю, сэр, что вы ежедневно размышляете о том, чтобы завязать с выпивкой, и всякий раз от этой мысли вас бросает в холодный пот.