Освобождение
Шрифт:
Я вхожу в темную комнату и, пока Дэймон проскальзывает мимо меня, включаю свет. Обернувшись, я вижу, как он закатывает рукава, обнажая мускулистые предплечья с проступающими на них венами, и тут же забываю все свои аргументы.
— Если ты думаешь, что твое появление в этой больнице заставит меня отступить, то сильно недооцениваешь мое упорство.
Его невозмутимость нервирует. Он словно мафиози перед тем, как всадить пулю в череп какому-нибудь бедолаге.
— Ты умная девочка, Айви. Сегодняшний ход был хорошо разыгран.
— Значит ли это, что ты принимаешь моё предложение?
—
— А какой в этом смысл? Если ты не собираешься этого делать?
— Потому что мне кажется, что эту часть ты до конца не продумала. Ты просто не понимаешь, что происходит, когда обрываешь чью-то жизнь. Даже если убиваешь не ты.
Я скольжу взглядом по его скрещенным на груди рукам. Внушительные бицепсы Дэймона наводят меня на мысль о том, с какой легкостью он при желании мог бы меня задушить.
— Итак, давай начнем с того, как по-твоему всё это произойдет. Ты хоть об этом подумала?
— Каждый день. На самом деле все просто. Я говорю тебе, где он живет. Даю код, чтобы войти в его дом. Ты его убиваешь, и моим кошмарам конец.
— Да неужели? Потому что я первый уверю тебя в обратном. Каждый день, глядя в окно, я вспоминаю об отнятой мною жизни. Как ты думаешь, чье лицо стоит у меня перед глазами каждую ночь, да так ясно, что мне становится дурно? Не думаю, что ты сможешь с этим жить, Айви. Не думаю, что твои руки настолько запачканы в крови, чтобы так легко с этим свыкнуться.
— А твои?
Он проводит рукой по лёгкой щетине, обрамляющей его идеальный волевой подбородок.
— Ты ничего обо мне не знаешь. Но кое-что я тебе расскажу: когда я стал священником, моя репутация была отнюдь не безупречной, и душевные терзания убийцы для меня не в новинку.
— Да что происходит? Зачем ты пришел? С какой целью? Чтобы вызвать во мне чувство вины и таким образом заставить меня сдаться? Чтобы я мирилась с такой ситуацией до тех пор, пока этот ублюдок не умрет естественной смертью? — теперь уже я скрещиваю руки на груди и отрицательно качаю головой. — Я не могу. Понимаешь, завтра! Мне придется идти к нему домой и два с половиной часа играть в какую-нибудь его очередную извращенную игру, потому что именно такую сделку я с ним заключила, чтобы он посреди ночи не ломился ко мне в дверь.
Я лучше помолчу о том, что в прошлый раз, мне пришлось ему отсасывать, пока он слушал какую-то жуткую запись Убийцы из коробки для игрушек. Незадолго до этого Кэлвин решил поиграть в гинеколога и сделал меня своей пациенткой. И это еще ничего по сравнению с тем, что он заставлял меня делать в прошлом, но даже я не могу признаться в этом вслух. («Убийца из коробки для игрушек», а именно Дэвид Паркер Рэй — американский серийный убийца. Сексуально пытал и убивал своих жертв в самодельной камере пыток, оборудованной за $ 100000, которую он назвал «коробкой для игрушек». Рэй записывал звуки пыток на аудио кассеты, а также делал видео, когда «играл» со своими жертвами в то время, когда они приходили в сознание. Именно эти записи и слушал Кэлвин – Прим. пер.).
Его глаза заволакивает чем-то тёмным — намного темнее, чем обычный задумчивый взгляд отца
— И тебе приходится делать такое, чтобы держать его на расстоянии?
Я даже не утруждаю себя ответом, учитывая, что для этого уже шантажирую священника.
— С твоей помощью или без, я так или иначе вычеркну его из своей жизни.
— Один из моих прихожан владелец охранной фирмы. Возможно, он сможет…
— Я меняла замки. Устанавливала камеры. Делала множество вещей, которые не могу себе позволить. Он все равно каким-то образом попадает внутрь. Все равно возвращается в мою жизнь. Хочешь знать, почему я такая хитрая? Я знаю, каково это, когда кто-то пишет твоему боссу.
Тяжело вздохнув, Дэймон проводит рукой по волосам и лицу, и я понимаю, что одним этим жестом он закончил наш разговор. А это значит, что мне каким-то образом придется набраться смелости и самой вонзить в позвоночник Кэлвина один из этих всемирно известных ножей.
— Мне хочется тебе помочь, Айви, но, несмотря на то, что ты для себя решила, я не наемный убийца.
— Тогда нам больше нечего обсуждать.
Развернувшись на каблуках, я едва успеваю дотянуться до дверной ручки, как он рывком возвращает меня назад, и я ударяюсь спиной о его крепкую грудь.
— Нам нужно обсудить еще кое-что. Это напряжение должно прекратиться. Мой разум одолевает множество грязных, греховных мыслей. Таких, от которых я не могу избавиться.
— Боюсь, если ты не можешь помочь мне, то и я не смогу помочь тебе.
— Ты, черт возьми, меня околдовала. Десять лет я соблюдал целибат, а теперь только и думаю о том, чтобы оказаться в тебе.
Надо признать, что от одной мысли об этом по моим бедрам пробегает дрожь.
— Я хочу, чтобы эта игра закончилась.
— Ты удалил мою фотографию?
— Я твёрдо намерен её удалить.
Я фыркаю и чувствую, как его хватка становится крепче.
— Но ты еще этого не сделал. Почему же?
— Потому что то, чего я хочу, под запретом. И на данный момент она сдерживает это влечение, но в какой-то момент её будет недостаточно.
— Так, что же ты хочешь от меня?
От прикосновения его губ к моему уху, я чувствую приятное покалывание в шее.
— Я хочу, чтобы ты нашла себе другую церковь. И изводила там другого священника. Я посмотрю, что можно сделать, чтобы помочь тебе в сложившейся ситуации, и на этом всё. Никаких больше писем. Никаких фотографий. Никаких искушений.
— Итак, ты намерен изгнать меня из паствы, потому что не можешь контролировать свои собственные желания.
— Именно это я и собираюсь сделать.
— Боюсь, тогда Вам придется поторопиться, святой отец. Несколько церковных брошюр о домашнем насилии тут не помогут.
Он быстро разворачивает меня к себе… слишком быстро.
— Зачем ты это делаешь? Почему я? Почему бы тебе просто не нанять кого-нибудь для этой грязной работы?
— Потому что я пойду на все, лишь бы избавиться от этого злобного урода. Даже если для этого мне придется поиметь тебя, — моя ладонь скользит по внушительной выпуклости, выступающей из его брюк. Я крепко сжимаю его член и замечаю, как Дэймон слегка выгибает спину. — Снова…