От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры
Шрифт:
– Восток всегда непредсказуем и непонятен, – рассуждал Кауфман в окружении своего генералитета. – Казалось бы, разгром Бухары должен был произвести впечатление на Хиву, но получилось все наоборот!
– В Хиве даже выше подняли голову, считая теперь себя единственной мусульманской державой, которая еще не бита русскими! – кивнул губернатор Сырдарьинской области генерал-майор Головачев, расправив свои знаменитые усы.
– Такое ощущение, что хивинцы нас просто провоцируют на нападение, полагаясь, что пустыни и в этот раз их защитят! – задумчиво произнес губернатор Семиречья генерал-майор Колпаковский.
– Покой нам только снится, – сыронизировал глава Зеравшанского округа молодой и боевой генерал-майор Абрамов. – Посудите сами! Проучили мы Коканд – тотчас ввязывается Бухара. Разгромили Бухару – вылезли со своими амбициями шахрисабзские беки. Управились с этими – подняли оружие вообще какие-то ничтожности, вроде коштутского и магианского беков. А теперь еще и хивинцы зашевелились!
– Странно не то, что невероятное поведение Хивы является очевидным, а то, что очевидность хивинской глупости является невероятной! – резюмировал начальник штаба генерал-майор Гейнс.
Генералы переглянулись, начальник штаба всегда любил выражаться предельно заумно.
– Надо принять за должное, что чужие уроки в Азии никогда никому не служат предостережением! Каждый желает испытать все на собственной шкуре, – продолжал Гейнс.
– Необходимо преподать еще один урок, теперь уже для самой Хивы! Посмотрим, насколько крепка ее шкура! – резюмировал Головачев.
Надо сказать, что Хива не ограничивалась высказыванием своего презрения к Петербургу и Ташкенту. В противоположном направлении она, наоборот, начала проявлять подозрительную инициативу. В конце 1868 года к английскому послу в Тегеране Элисону прибыли два депутата от туркмен рода Теке и Джемшиди. Посланцы просили о принятии ханства под покровительство Англии ввиду постоянного движения русских вперед. Посол уклонился от прямого ответа, но заверил депутатов, что русские не посмеют идти за Амударью. На прощание Элисон напутствовал ходатаев так:
– Я бы советовал вам составить военный союз племен, включая Хиву, чтобы вместе противостоять русским. Если такой союз состоится, Англия не останется в стороне от помощи!
Надо сказать, что тогдашний афганский эмир Шир Али-хан, по совету англичан, пытался создать обширный союз мусульманских владетелей. Сведения о деятельной переписке афганского эмира с Кашгаром, Кокандом и Хивой стекались к нам со всех сторон. Данный союз не состоялся, однако он сильно приободрил Хиву.
С весны 1869 года Хива начала вести уже откровенную подрывную работу против России. Степи наводнили провокационные прокламации хана и его министров. В одной из перехваченных прокламаций, скрепленных печатью Мухаммед Рахима, говорилось о том, что границей ханства был сначала Урал, потом Эмба и что движение русских за Эмбу есть прямое нарушение договоров, а потому хивинский хан призывает: «Отделяйтесь от неверных и разите их мечом ислама, а я посылаю вам войска!»
После этого начались беспорядки в оренбургских степях, так что почтовое сообщение Туркестана с остальной Россией было на время перерезано. Участились грабежи караванов и убийства русских мастеровых, направляющихся в Ташкент, сжигались почтовые станции, а люди угонялись в рабство.
Делать нечего, и в целях защиты от нападений в степь были посланы конные дозорные отряды.
Как только наши передовые дозоры замаячили у границ Хивы, Мухаммед Рахим-хан заволновался. Прежняя уверенность в своей недосягаемости сразу поколебалась. На очередном совещании у хана присутствовали первый министр – кушбеги, верховный судья – кази-калян и главный мулла шейх-уль-ислам. После долгого разговора было признано, что если русским удастся пройти пустыни, окружающие Хиву, то ни о каком сопротивлении нечего и думать. Полагаться на то, что Хорезм защитят пришлые разбойничьи шайки, было смешно, а большое ополчение долго содержать Хива не могла из-за недостатка хлеба. Но и сдаваться русским Мухаммед Рахим-хан не собирался.
Решено было отправить к русским послов, которые могли бы высмотреть там все, что нужно, протянуть время и поторговаться, нельзя ли отделаться подешевле. Но именно к Кауфману послов решили не посылать, зная, что его обхитрить не получится, тем более после тех оскорблений, которыми его подверг хивинский хан.
В результате послов снарядили к наместнику Кавказа и к оренбургскому генерал-губернатору. Ну а, чтобы насолить Кауфману, посла Баба-Назар-Аталыка отправили прямо в Петербург к русскому царю!
– Мне доносили купцы, что русские генералы грызутся между собой, как голодные собаки за брошенную кость! – важно разглагольствовал Мухаммед Рахим-хан. – Так мы бросим эту кость и посмеемся над их грызней!
Увы, хорезмские властители были очень далеки от российских реалий…
Прибыв в Тифлис и Оренбург, хивинцы пожаловались великому князю Михаилу Николаевичу и генералу Боборыкину на Кауфмана. Михаил Николаевич от встречи с хивинским посланцем отказался, и того опрашивали без него. Оба посла высказали притязания своего хана на левый берег Сырдарьи и пригрозили, что не выдадут русских пленных, пока вопрос о границах не будет улажен договором. Это был самый откровенный шантаж! Что касается Баба-Назар-Аталыка, то до Петербурга он не доехал. В Оренбурге, по распоряжению Министерства иностранных дел, его задержали. Послу было объявлено, что его не допустят ни к высочайшему двору и не примут от них писем, пока пленные не будут освобождены и пока не будет послано такое же посольство к Кауфману.
Впрочем, в чем-то Мухаммед Рахим-хан все же оказался прав. Понимая, что хивинский вопрос идет к развязке, наместник Кавказа великий князь Михаил Николаевич начал строчить в столицу письма, что с Хивой могут управиться только его кавказские войска, а другие военные округа, включая Туркестанский, тревожить вообще не стоит.
– Конечно, через Каспий до Хивы по карте не так уж далеко, но ведь там одни пустыни! Кавказцы поднаторели воевать в горах, но воевать в пустынях – это совсем иное! – сомневались в реальности кавказских претензий трезвомыслящие офицеры-операторы в окружных штабах.
– Ишь чего захотели! Всю славу и все ордена одним заграбастать! – заволновались карьеристы от Варшавы до Амура.
Несмотря на все мелкие дрязги, решающее слово в хивинском вопросе должно было остаться за Кауфманом.
…Получив от ворот поворот в попытке шантажа России, Мухаммед Рахим-хан послал своих людей в Индию к англичанам. В Калькутте взвесили все за и против и пришли к выводу, что вступать в открытую конфронтацию из-за Хивы им нет необходимости, так как игра не стоит свеч. Другое дело, если хан договорится с Россией, пойдя на уступки – отпустит рабов и на какое-то время затаится. Тогда появится реальный шанс послать в Хиву и советников, и оружие, а также «пободаться» с русскими относительно очередного пересмотра зон влияния, отторгнув Хиву себе.
Именно это и посоветовал вице-король Джон Лоуренс посланцам далекого Хорезма:
– Смиритесь перед Россией, исполняйте все ее требования, да и впредь не подавайте ей никаких поводов к неудовольствию. Пусть русские успокоятся и забудут о вас. Ну а мы вас не забудем!
Расставшись с послами, Лоуренс принял из рук мальчика-пажа раскуренную трубку:
– Доведенная до крайности хивинскими разбоями, Россия рано или поздно, но раздавит Хиву, после чего, без сомнения, станет твердой ногой на Амударье. А это не может быть желательно для нас. Не уверен, что хивинский хан последует моему совету, который дал бы ему какой-то шанс, как, впрочем, и нам!