От судьбы не уйдешь
Шрифт:
Рядом с ней Эдвард снова ожил, а Белла рядом… умирала.
Её грудь опустилась и больше не поднялась. Кровь в жилах остановила бег. Стихало сердцебиение. Уходили последние мгновения её жизни. Еще несколько минут, и решать что-то будет уже поздно.
Эдвард сжал пальцами виски.
Нет. Он не может её отпустить так. Даже если это было бы правильно, он не может позволить ей умереть. Если бы она умерла от старости, в окружении детей и внуков, он готов был бы принять ее смерть. Но такая смерть — ранняя, страшная, полная невыносимой боли… Белла не заслужила этих мучений. Карлайл обратил
Пусть она никогда не простит его за то, что он подверг её опасности, пусть увидит, каким монстром он стал и навсегда оставит его, но это будет уже неважно. Он искупит вину за то, что не уберег ее. Он сохранит ей пусть не полноценную жизнь, но хотя бы ее подобие.
— Я с тобой, Белла, — прошептал он, осторожно поцеловав любимую в губы. — Я люблю тебя… Все будет хорошо.
Он приник к ее шее и прокусил нежную кожу. Кровь, та самая кровь, пряная, ароматная, чарующая коснулась его губ, и все вокруг перестало существовать. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Пять лет он пил человеческую кровь, но это было нечто немыслимое, безумное, волшебное. Он остановится, только сделает еще один глоток. Всего лишь один маленький глоток.
— Эдвард, нет! — крик Элис вонзился ему в голову, как нож. — Хватит! Боже, Деметрий! Джаспер!
VII
Большая светлая комната. Одна стена стеклянная, за ней виден лес. Глухой предрассветный час. Ветер усилился, и теперь он нещадно трепал верхушки вековых сосен. Облака как безумные летели по небу, но временами вдруг разбегались в разные стороны, и из-под них, словно из пучины, выныривала бледная больная луна. Ветер завывал на разные голоса: то рыдал взахлеб, то принимался стонать, то хохотать, подобно безумцу.
Эдвард сидел неподвижно, не меняя позы, почти двое суток. И так же неподвижно лежала рядом с ним Белла. Он видел происходящие в ней изменения, но безумный страх по-прежнему продолжал терзать его: он слишком отчетливо понял, как близок был к тому, чтобы убить её собственными руками. Слишком ярким было видение Элис: он с обескровленным телом Беллы на руках… Ошибка за ошибкой…
Он старался не думать о том, что было дальше. Об ужасе в глазах сестры. О том, как Джаспер и Деметрий железной хваткой оттащили его от Беллы и держали, пока к нему не вернулся рассудок. О сумасшедшей гонке сквозь ночь сюда, в дом Калленов в окрестностях Гановера. Он пытался забыть все это, но слишком хорошо понимал, что будет помнить это всю вечность. Таким будет его наказание. За убитых его руками людей. За преданные идеалы. За непростительную глупость, которая чуть не погубила его любимую.
Он закрыл глаза и опустил голову. Белла по-прежнему была неподвижна, лишь внимательный наблюдатель мог заметить, что пальцы её рук чуть дрогнули — их оставил огонь. Шла последняя битва со смертью. Но здесь у жнеца шансов уже не было: смерть проиграла в тот момент, когда Джаспер и Деметрий оторвали от неё Эдварда, когда началось превращение… Но смерти все же удалось получить свое — Белла никогда уже не будет человеком.…
Спустя несколько минут открылась дверь и зашли Элис с Деметрием. Следом вошел Джаспер, тревожно поглядывая на Эдварда — его состояние никому не нравилось.
— Мне пора возвращаться в Вольтерру. Мы так долго не выходим на связь, что Аро скоро пришлет сюда Джейн и Алека, — произнес ищейка. — А они совсем не такие веселые, как я.
— Подожди. Я должен убедиться, что превращение прошло успешно, — сказал, встав со стула, Эдвард. — И я поеду с тобой.
Элис хотела возразить, но ее опередил Деметрий:
— Зачем тебе ехать со мной? Ваша сделка с Аро потеряла смысл. Она теперь вампир. И ты тоже вампир. Вы можете жить долго и счастливо со своей сумасшедшей семьей. Или тебе просто нравится страдать?
— Ты ничего не понимаешь! — прорычал Эдвард.
— Да тебя здесь никто не понимает, — хмыкнул Вольтури. — Вопрос один: понимаешь ли ты сам себя…
Элис и Джаспер промолчали. Они были согласны с хитрым опытным вампиром, который очень хорошо успел изучить их брата.
— Дем, если бы вы не оттащили меня от Беллы, я бы убил ее! — сжал зубы Эдвард.
— Но мы тебя оттащили, — не выдержав, прервала его Элис. — Она была ранена, вся в крови. А ты долго пил человеческую кровь и привык к ней. Мы не должны были оставлять тебя с ней наедине. Но ведь все закончилось хорошо.
— Хорошо? — Эдвард отскочил, глаза его яростно засверкали. — Я пытался убить любимую женщину! Ту, которую поклялся защищать. Как после этого я смогу быть рядом с ней? Я отнял у нее душу. Ей придется бросить семью, у нее никогда не будет детей.
— Мы все прошли через это, — пожал плечами Деметрий. — С этим можно жить.
— У нас не было выбора, а у нее был! — в бешенстве воскликнул Эдвард.
— У нее тоже не было выбора. Сколько бы мы ее ни спасали, рано или поздно она все равно оказалась бы при смерти, — проговорила Элис, и голос ее зажурчал, как ручеек, успокаивая гнев брата. — Это ее судьба, Эдвард. Её судьба стать вампиром и… твоей женой.
— И хорошо, что ты обратил ее сейчас, — ухмыльнулся Деметрий. — Еще лет двадцать и тебе всю вечность пришлось бы провести с женой, которая выглядит, как твоя мать.
Хотя Эдвард по-прежнему был подавлен, уголок его губ дернулся в ответ на шутку Деметрия. Белла уже выглядела старше него. Впрочем, это сделало ее только прекраснее.
— Ну что же, прощайте, — махнул рукой Деметрий. — В гости не жду. Держитесь подальше от нашего замка, — с притворной злобой рыкнул он и вдруг совсем по-дружески улыбнулся: — Джейн права, Эдвард. Ты действительно не Вольтури. И это хорошо. Ты сам не понимаешь своего счастья.
— Кажется, Челси больше не влияет на твой разум, — догадался Эдвард.
Мысли Деметрия о возвращении домой были совсем не радостными.
— Ты угадал, — усмехнулся ищейка. — Аро будет в бешенстве. Лояльность его вассалов тает на глазах.
— Даже жаль, что я этого не увижу, — хмыкнул Эдвард.
— Не жалей. У вас тут намного веселее, — засмеялся Вольтури. — И больше не делай глупостей. Иначе я вернусь и оторву тебе голову. Ты же знаешь, я в этом деле профессионал.
Откланявшись, Деметрий вышел из дома, а Элис, уставившись в пустоту, произнесла ему вслед: