Отбор для неудачницы
Шрифт:
— Ксана, стой! — прокричала мне в спину Ромерта, но я ее не слушала.
Истошный вопль повторился, переходя в хрип.
Так от радости не вопят. Кому-то было очень плохо.
Не знаю как, но я должна была помочь.
***
Первое, что бросилось в глаза, когда я выскочила из комнаты — это Люси.
Она стояла посреди коридора, согнувшись в три погибели. Ее тошнило на красный ковер, чем-то красным.
Кровью.
В дверях своих комнат замерли остальные невесты и испуганно смотрели на корчащуюся соперницу,
От сдавленных звуков и вида пенящейся крови меня замутило. С трудом переборов внутренний протест, я бросилась к ней:
— Люси, что с тобой?
Она вцепилась в мою руку, мотала головой и продолжала давиться.
— Люси…
Она захрипела. Кровь закончилась, и вместо нее изо рта пошла зеленая вонючая пена. Девушка еще сильнее вцепилась. Так сильно, что я зашипела от боли. Попыталась скинуть ее руку со своей и не смогла — ее мышцы были как каменные.
Люси закатила глаза и повалилась на пол. Я едва успела ее подхватить в самом низу, замедляя падение. Осторожно опустила, придерживая голову. Она синела на глазах. Бледная кожа приобретала нездоровый оттенок, на лбу выступили капли холодного пота.
— Что стоите? — прикрикнула на остальных, что стояли, как дохлые рыбины, — бегом за помощью!
Одна из невест сорвалась с места и, позабыв о правилах приличия, побежала прочь прямо в нижней рубашке, едва прикрывающей бедра.
Подоспевшая Ромерта громко ужаснулась:
— О, Боги! Что с ней?
— Откуда мне знать? Я не лекарь, — аккуратно похлопывала девушку по щекам, пытаясь привести ее в чувство.
Люси так не пришла в себя, но ее снова начало тошнить зеленой пеной. Чтобы она не захлебнулась, пришлось повернуть ее на бок.
Губы у нее стали чернильно-синими, вены на шее вздулись, а по рукам начали расползаться бордовые пятна.
— Она заразная? — брезгливо сморщилась Натаэлла.
Надменная красавица вышла из своей комнаты, но остановилась на почтительном расстоянии от нас, опасаясь испачкать шелковые туфельки.
— Нет. Ее отравили, — отозвалась я и удивилась своим собственным словам.
Мне-то откуда знать отравили ее или нет? Секунду назад я понятия об этом не имела.
— Мне кажется, она умирает, — прошелестела Ромерта, прижимая руку к сердцу. — Где лекарь? Где помощь? Они не успеют!
— Успеют, — я вскочила на ноги и бросилась обратно в комнату.
Не останавливаясь, пробежала на террасу, к вазонам, в которых цвели душистые бальзамины и начала среди них копаться.
Я искала седьмой стебелек от корня, листья на котором не были покрыты капельками сладкой росы. Не было времени думать, почему должно быть именно так, а не иначе. Я просто просматривала куст за кустом, и едва не завопила от радости, когда нашла нужное. Аккуратно отщипнула нежный побег и бросилась обратно.
Люси становилось хуже с каждой секундой. Черные тени уже залегли вокруг глаз, а тело билось в конвульсиях.
Я опустилась рядом с ней на колени,
— Держись! — шептала так исступленно, будто от этого зависела моя собственная жизнь, — не смей умирать.
— Что ты делаешь? — Ромерта была бледна, как первый снег.
— Понятия не имею, — продолжала растирать в руках мягкий лист.
— Это поможет?
— Поможет.
Самое странное, что я действительно была в этом уверена.
Листья превратились в кашицу, которую я тут же начала запихивать девушке в рот. Она давилась, но я упрямо продолжала проталкивать зелень внутрь, рискуя остаться без пальцев. Наконец мне удалось затолкать ее так глубоко, что Люси сделала судорожный вздох и все проглотила.
Ее трясло еще пару минут, но тени с лица ушли, а губы перестали быть пугающе-синими.
Тут издали послышались голоса, и я словно через туман увидела, как к нам бегут люди. Меня буквально силой оторвали от Люси — я так крепко в нее вцепилась, что не было сил разжать пальцы.
— Все хорошо, — орал какой-то мужчина, пытаясь до меня достучаться, — отпусти. Дальше мы сами.
У него на груди красовалась серебряная луна — символ касты лекарей. Я уперлась в нее взглядом, рассеянно кивнула и поднялась на ноги. Над Люси тотчас склонилось несколько человек. У них с собой был чемоданчик с бутылочками, содержимое которых они начали капать ей в рот, втирать в запястья, шею.
Один из лекарей, крупный молодой мужчина, бережно подхватил ее на руки и понес в лазарет.
— Что ты ей дала? — снова обратился ко мне лекарь.
— Бальзамин. Седьмой стебель. Без росы, — меня саму трясло так, что губы еле слушались.
— Неожиданно, — он искренне удивился, — молодец. Если бы не ты, мы бы не успели.
— Я знаю, — кивнула кое-как и побрела к себе в комнату, — знаю.
Ромерта увязалась следом за мной и постоянно спрашивала все ли в порядке. Я только качала головой. Потому что не знала ответа. Не знала, что в порядке, а что нет. Перед глазами все расплывалось.
Пока раздевалась, стаскивая с себя безнадежно испорченное платье, покрытое кровавыми разводами и зеленью, Ромерта сделала мне ванну, налив туда пахучего масла, от запаха которого безбожно щипало глаза.
Зато я пришла в себя и перестала трястись, как замерзшая мышь.
Замок гудел до самого вечера. Людям жуть как хотелось узнать, что же приключилось с Люси. Меня расспрашивали все кому не лень. И стражники. И маги. И лекари. И даже сам наместник, который пожаловал в мою комнату вместе с женой и сыном. Жених стоял, как мрачная скала, пока я в очередной раз рассказывала, как все было, и, судя по огненным всполохам за спиной, злился. Как ни странно, в этот раз не на меня. Когда они уходили, глянул на меня пристально и кивнул, как бы говоря «ты все правильно сделала». Скупая похвала, от которой на душе стало теплее.