Отче Наш
Шрифт:
– Что? Слабо помериться силенкой с моим мерином?
– шикарный плевок через золотую фиксу - разудалая бравада откинувшегося недавно по амнистии несовершеннолетнего волчонка. Бравада вызывала зависть и жгучее желание подражательства у вскормленных материнским молоком детенышей.
– Слабо, бздуны?- и шикарный плевок через фиксу - высший знак воровского презрения, и тут же еще по-детски поправляемые одной рукой спортивные штаны.
Маменькины сыночки, а некоторые из них были покрупнее и сильнее волчонка, все же испытывали утаенное чувство здравого смысла. Но всегда находиться тот, кто из-за авторитета мнимого пожертвует будущностью и своей и близких и самых близких. Что ты скажешь в ответ, если и сам говоривший был в местах не столь отдаленных, и крестный у него командует карабинерами.
Развели мотоциклы, мощные мотоциклы, на которые не имели ни водительских прав, ни права собственности, ибо куплены мотоциклы были за пот, кровавые нервы и вздохи родительские. Развели по концам площадки двора, который окаймляет местный дом культуры. Развели на глазах бдительных блюстителей порядка, которые давно лишены всех прав воздействия на качающих права недорослей. Развели... плотно уселись... газанули... миг-рёв - и вышибли ногой друг друга из седла.
Да соскользнула нога у девятиклассника дегенерата, да попала в мотоциклетную защитную дугу - и вывернуло ногу вместе с пахом и внутренностями. Еще не остыл нервно напряжённый девичий смех само значимости, еще ревели мотоциклы по кустам, еще названивали телефоны и рации, а ангел уже нес на руках, прихрамывая, новопреставленную душу на поселение. И женский смех, рожденный у магазина, все ещё кровавыми пузырьками вился вокруг них.
10
Хоронили крестную и крестника.
Когда город поглотил деревню, то и сельское кладбище приватизировал под себя. Старые могилы стушевались, распались, ушли в землю. И поговаривают злые языки, что хоронить городских будут поверх деревенских, что смычка города и деревни уже началась. И показывают в сторону новенького грейдера, который хозяином возвышается в плешивой роще; и будто, со слов очевидцев, по ночам берет уроки вождения сама Марена - богиня смерти.
Сельским жителям с городской пропиской еще разрешают подзахоронить родственников к родственникам, но положили на этот песчано-сухой взгорок завидущий взгляд ответственные похоронные учреждения,- и уж точно вскоре разлучат любимых покойников. А что любят у нас покойников - это к бабке не ходи. Все сделано лицом государства, чтобы предать земле милый прах,- ну а сама жизнь "милого праха" в руках самого праха.
О! сколько неизреченной нежности и витиеватой фантазии вкладывают обреченные на существования в могилы лучших членов общества. О, муза Эпитафия! к тебе не зарастет народная тропа. О! мать Марена! Ты можешь кататься по ночам и даже днем на грейдере по нашим могилам, но всю нерастраченную нежность на опостылевшего при жизни покойника мы вкладываем в кладбищенско-архитектурный ансамбль, по средствам и даже не имея таковых. Тебе, тебе незабвенно-единственному усопшему мы воздвигаем памятник (чтоб придавить понадежнее, - осиновые колы у нас не приветствуются), ставим ограду (не дай бог покинешь место упокоения)
и обязательно приносим букет (без букета на кладбище и не ходи, анафема) - в пластиковых бутылках искусственные цветы. Спи спокойно, дорогой товарищ, - мы всегда будем помнить о тебе (фраза произносится в голос, а обращение по обстоятельствам: папа, мама, брат, сестра, сын, дочь, скотина. сука, стерва, гад, выродок. любимый и т.д. и т.п.).
Почему же Марена - богиня смерти осваивает по ночам грозную технику? Да потому что тот свет не резиновый. Нормы площади для успокоения душ отведены изначально от сотворения мира и меняться не будут. А тут нашествие усопших с личными вещами, т.е. с памятниками да оградами да с остальным кладбищенским антуражем. И попробуй разместить вновь прибывшего по ПМЖ (постоянное место жительства) с его хозяйством. Да тут у любой богини крыша поедет. Вот и катается Марена на грейдере, спасая свой департамент от ненужного покойнику хлама, под одобрительно-ликующие молитвы измученных благодарными родственниками.
А на взгорке в кустах черемухи стояли деревянные кресты, у которых любовно расположились богини Жива, Марена и Леля за игрой в карты, поджидая траурную процессию в два стандартных гроба. Рука священника вздрогнула в приветственном жесте, но вспомнила, какому богу служит, и мелко прочертила в воздухе загадочный иероглиф.
– Молимся за невинно убиенную душу,
А благочестивая прихожанка взирала на свои похороны объятая пламенем седьмой и девятой заповедей. А ее муж и любовник в пьяном тумане пытались договориться с нищенкой совестью, нагло так качающей вдруг обретенное право на покаяние, под нетрезвым оком участкового, отца убиенного отрока.
– Почитай отца и мать и будешь долголетен на земле, - запел священник первую заповедь из обетования не для мертвого, а для живых, выстроившихся по классам отроков и юниц, которым было просто любопытно и чуточку мерзостно от происходящего под молчаливый траур выключенных смартфонов. Да еще раздражала эта убогая, которую даже родитель окрестил Журба. Чуяли, чуяли детские сердца причину и следствие совершенного, ибо еще не уснула в них интуиция нерадивым снов, а навевала сознанию и подсознанию истинную причину смерти их сотоварища. И поползли слова-змеи из праведных в своем гневе сердец.
– Чушка немытая. Вонючка. Оборванка. К заутренней бегает босиком, а мобилы не имеет. Что ж твой боженька такой милосердный, что не заступился за твоего папашу алкоголика, когда он церковь расписал, а поп его за пьянку выгнал, да за кагор высчитал. - И шипели дети, а их мамки, почуяв приступ материнской любви, встали на защиту праведных в своем гневе чад.
Учительница безмолвствовала, а в глазах слушающих и присутствующих на похоронном обряде женщин уже разгорелось пламя ненависти к этой вот смиреннице, - и очередь на прощание с прахом дружно задвигала сжавшееся в испуге и непонимающее причину злобы тельце журбы поглубже в кусты дикой черемухи. А в кустах девочку-ребенка поджидали Жива, Марена, Леля.
11
И был факс. Ангел Распорядитель и ангел Вестник, ознакомившись с "гласом" отправились выполнять указания, передоверив Чашу Проведению. Лифт был свободен, и ангелы воспользовался таковым. Приятно было спускаться в прозрачной кабинке и рассматривать быт и обитателей на очередном небе. Профессиональным взором администратора ангел Распорядитель заметил прилипшие к стеклу белые и черные перышки,- черных было поболей. "Зачастили, значит, иноверы, чувствуют последние времена. Надо указать дежурным, а то детишки баловаться начнут, а в черных перышках много соблазнов". А дети не преминули воспользоваться лифтом и, легки на помине, уже врывались в кабину дружной оравой,- дети на небесах имели такие же права, как и кошки в древнем Египте, как и коровы в Индии. Ангелы добирались в места назначения своим ходом,- детишки и пощипать могли бы перышки, отращивай потом...
Второе небо встретило запустением. Прошли, прошли те славные времена, когда здесь кипела жизнь - и какая жизнь! Распорядитель не стал тревожить ангелов-смотрителей, а, подобрав кинутый детьми велосипед, покатил по гаревой дорожке небес мимо резерваций, в которых и находились боги, утратившие блеск и величие после памятных событий на Голгофской горе. Некоторые резервации окончательно захирели: пирамиды, храмы, капища, алтари разрушились, и не видно было низги, только приведения и ночные страхи провожали велосипедиста безразличным отмалчиванием. Гора Олимп скукожилась, облысела, боги перебрались к подножию и влачили существование плебеев, покинутых на произвол судьбы всесильными патрициями. Вот над горой Фудзияма поднялся дракон и зашелся в аллергическом кашле,- что то там не срослось с благовонными курениями в стране Восходящего солнца. Оживилось в последние времена брожение в стойбищах шаманов: появились модерн постройки и пристройки, шаманы приоделись в наполовину европейское платье, бубны их были изготовлены по новейшим технологиям,- это внушало зависть и подталкивало к интригам менее успешных соседей. Некоторые островки религиозной самодеятельности вообще заросли таким чертополохом, что сюда боялись сунуть нос и вездесущие приведения. Зато каков микрорайон резервации инопланетян: супер современные небоскребы в антураже супер современной инфраструктуры. Но все же, не тот был вид Второго неба, не тот,- жизнь стремительно перебралась на Первое небо, поближе к естеству. Но скоро и здесь все забурлит, закипит и видоизмениться: ибо пришел час. Ангел подкатил к резервации Славянских богов.