Отец

Тера Ли

– Я помню, когда ты была совсем маленькой, то хотела поехать в Париж, а я рассказала тебе о том, что в нашей стране спрятана маленькая Франция и показала на карте Новый Орлеан. Неужели ты этого не помнишь?

В тайных уголках подсознания возник образ: растопленный камин и слишком холодный для лета вечер. Карта США, принесенная бабушкой с чердака и красный круг, обводящий порт на юге страны. Было уже поздно, но девчонке не хотелось спать, они сидели и болтали обо всем на свете, делились планами и раскрывали мечты. Пайпер не могла понять, как одно из теплых воспоминаний детства вылетело из ее головы.

– Немного помню, - пришлось зажмуриться, чтобы образ не ускользнул снова.
–

Теперь я понимаю, что заставило меня приехать именно сюда.

Джоан неловко поерзала в кресле:

– Милая, ты не хочешь рассказать причину твоего...отъезда?

Пайпер молча смотрела в окно, никаким образом не реагируя на вопрос. Казалось судьба проезжающих мимо машин гораздо важнее предстоящего разговора. Джоан молчала, стараясь не давить на внучку. Минуты медленно истекали. Казалось женщина нашла решение. Она поднялась с кровати и покашляла, привлекая внимание отстраненной девушки. Когда Пайпер повернулась, Джоан сказала:

– Если тебе не комфортно, я могу отвернуться или сесть подальше. Можно выключить свет, если тебе так будет легче. Я принесу воды и ты, как только будешь готова, начнешь с чего сама захочешь. Просто говори. Поделись со мной. Я не стану осуждать тебя или винить. Я всегда на твоей стороне, - женщина кивнула, простым жестом подтверждая свои слова.

– Хорошо, я попробую, - слова дались девушке с трудом.

После того как все манипуляции были совершенны, Джоан села на дальний угол кровати и приготовилась слушать.

– Отец делился со мной важной информацией, - послышалось спустя долгие минуты ожидания, - он считал я никому ничего не расскажу. Большинство его дел - липа. Он сам их придумал и сам защитил невиновных. Для этого нанимал людей, которые проворачивали такие дела. Многие из якобы виновных кончали жизнь самоубийством, перед этим признаваясь в преступлениях. Других убивали в тюрьме за определенную плату: сокамерники или надзиратели. Он объяснял это тем, что люди, однажды приступившие закон, сделают это снова. Так почему бы и не воспользоваться этим. Только в тех преступлениях, в которых их обвиняли, они не были виноваты, - Пайпер сглотнула и отпила воды из заранее принесенного Джоан стакана, после небольшой паузы она продолжила.
– Сначала я не слушала, все равно ничего не понимала из его слов. А потом вдруг обратила внимание. Я записывала имена и детали, боялась, что забуду. Не знаю, зачем я это делала. Машинально выходило. Наверное, я знала, что когда-нибудь мне это пригодится. Он строил свою карьеру на выдумке, мне надоело слушать его рассказы. И я сбежала.

Наступила тишина. Джоан подождала, в надежде, что Пайпер скажет что-нибудь еще. Девушка молчала.

– Он угрожал тебе, чтобы ты не рассказала никому о его делах?

– Нет, просто просил никому не говорить. Он убеждал меня в том, что это наш с ним секрет. Сначала мне было приятно, что он меня выделяет и доверяет мне. А потом стало противно. Не хотелось все это выслушивать, - Фары проезжающей машины осветили гримасу отвращения на лице девушки.

– Почему ты не приехала ко мне?

Голова Пайпер резко дернулась в сторону женщины.

– Ты его мать. Ты бы поверила ему, а не мне.

Джоан почувствовала, как сжимается горло. Она никогда бы не защитила выродка, даже если бы он заживо горел на ее глазах. Кровные узы разрезали вместе с пуповиной раз и навсегда. Теперь женщина винила себя в том, что не сказала девушке правды. Правды о прошлом. Правды об отношениях между матерью и сыном. Она хотела уберечь девочку всеми возможными способами, но сделала только хуже. Джоан опустила голову, подумав об истинной причине ее лжи. Она боялась, что если доверится внучке и расскажет все как есть, то та отвернется от нее и станет презирать

за такое обращение со своим ребенком, тогда женщина осталась бы одна и медленно умирала в полном одиночестве. Но как оказалось ее молчание только усугубило ситуацию, поделись Джоан своей тайной с внучкой несколько лет назад, девочка смогла бы ей довериться и не сбежала на другой конец страны. Сейчас у женщины не было выбора, нужно выложить все так как есть, не скрывая ничего от внучки.

– Милая, ты не права, - она старалась говорить как можно спокойней, с трудом сдерживая ненависть к сыну на безопасном уровне.
– Если уж мы говорим начистоту, я тоже должна быть с тобой откровенна. Послушай меня очень внимательно, - она перевела взгляд на стену и мгновенно перенеслась в прошлое, которое так жаждала забыть.
– Когда я родила Джеймса, мне было девятнадцать. Я только вышла замуж и уже забеременела, тогда я была не готова к этому. Твой дед безумно обрадовался, услышав от меня новость о ребенке, а я его любила, поэтому постаралась принять это как должное. Всю беременность я ничего не чувствовала. Ни любви, ни умиления, только раздражение. Мне многие говорили, когда ребенок появится на свет и я возьму его на руки, все изменится. Я взгляну в его глаза и больше не смогу с ним расстаться. Они ошибались. Я помню тот день. Он снится мне в кошмарах. Я родила его, и мое раздражение переросло в ненависть. Сначала я стыдилась таких чувств, притворялась любящей матерью и молила Бога дать мне каплю любви к младенцу. Но ничего не менялось. Хоуп, я ненавидела твоего отца всю его жизнь. Как только узнала, что у меня будет ребенок. Это необъяснимо, но я будто чувствовала, что он принесет всем только зло. И я была права. Мне очень жаль, что я ничего тогда не сделала. Мне жаль, что я ничего не могу изменить сейчас.

Девушка смотрела на Джоан, плечи девушки тихо вздрагивали от беззвучных рыданий. Она чуть слышно прошептала:

– Почему ты мне не рассказала?

– Боялась, ты не поймешь. Я думала, отец для тебя - весь мир, и после моих слов ты даже говорить со мной не станешь. К тому же твои отношения с матерью оставляли желать лучшего, и я решила, что ты начнешь презирать меня, так же, как и ее сейчас. Я не любила своего ребенка, никогда. Но тебя очень люблю. Всем сердцем. Я рада по крайней мере, что он не обидел тебя.

Пайпер спрятала лицо в ладонях и стала раскачиваться в безумном танце. Сквозь ладони слышался леденящий душу крик. Джоан в испуге подбежала к девочке и обняла ее.

– Тише, не плачь. Все хорошо. Ты...О Боже, - женщина внезапно все поняла, она закрыла глаза и теснее прижала к себе ребенка.
– Посмотри на меня, пожалуйста.

Как она могла не заметить очевидного, она же изучала это в университете и прочитала столько литературы на эту тему, но, когда это случилось с близким человеком, ничего не увидела. Она же знала, что он принесет людям только горе. Пока Джоан упрекала себя в невнимательности, Пайпер кричала и билась в истерике. Женщина схватила со столика стакан и выплеснула холодную воду на лицо девушке. Она отшатнулась и перестала кричать, только тихонько покачивалась из стороны в сторону.

– Вот почему ты сбежала, не из-за рассказов о работе. Я...Когда это началось?

– Шесть лет назад.

Джоан тихо ахнула, вспомнив фотографию в альбоме и осознав причину печали девушки, ее глаза заметались по комнате в поисках спасения, когда она пришла в себя, то спросила:

– Но...Если...Если ты не доверяла мне и боялась пойти в полицию, то почему терпела шесть лет? Почему не сбежала раньше?

Прежде чем Пайпер ответила прошло немало времени. В коридоре раздался смех, взрывной волной долетев до их комнаты. Девушка вздрогнула, выйдя из оцепенения и заговорила: